Двор детства - железный турник, дядя-самоделкин, больничный сарай с ампутированными ступнями

Мы росли в “больничном” доме - желтой трехэтажке рядом с детской поликлиникой и моргом. Трехэтажка наша всю жизнь, сколько себя помню, была желтой, только оттенки меняла. В доме было 27 квартир, и всех жильцов мы, дети, знали по именам. Дом называли больничным, потому что квартиры в нем давали медикам - врачам, медсестрам, санитаркам.

Как, наверное, и все североуральские дети мы чертили на асфальте классики, скакали через резинку с девчонками из соседних дворов. А с мальчиками из нашего дома играли в казаки-разбойники, лапту и картошку. 
Из нетрадиционных развлечений вспоминаются качания на какой-то импровизированной качели - черный резиновый кабель мы натягивали между двух тополей в больничной роще рядом с детским стационаром, прыжки с крыши огромного сарая, который располагался за нашим двором и изучение содержимого этого самого сарая. Сюда, в этот сарай, из отделения стационара носили и выбрасывали, видимо, то, что осталось после различных медицинских операций. Не удивляли нас, парней и девчонок, отрезанные посиневшие ступни ног и даже маленькие тельца младенцев. Все останки, вероятно, должны были лежать в больших металлических бочках, которые стояли в сарае и излучали отвратительный запах крови вперемешку с хлоркой (до сих пор помню эту вонь), но почему-то они постоянно валялись по всей окрестности. 
Тельца мертворожденных человеческих младенцев мы между собой называли зародышами. Когда зародыши появлялись за забором, мы дружно бегали на них поглазеть. А иногда палкой подцепляли несчастное создание за длинный пупок и тянули - тельце от этого мерзко скукоживалось.
Теперь сарая этого нет, вместо него построили огромный бетонный гараж с высокими воротами. В остальном двор не сильно изменился - до сих пор на прежнем месте торчит из зарослей высокий ржавый турник, на котором мы пытались подтягиваться и делать “подъем с переворотом”. До сих пор стоят старые металлические гаражи, но нет уже здоровой деревянной горки, с которой, кстати, мы почему-то никогда не катались зимой, зато часто любили вбегать наверх по поверхности для катания (хотя были ступеньки). 
До сих пор есть капитальный гараж, который раньше принадлежал одному из соседей, мозговитому дяденьке, который изумительно разбирался в технике и даже сам собирал какие-то вездеходы. Поэтому и звали его все Самоделкиным. Мы частенько заглядывали в его постоянно открытый гараж полюбопытствовать, чего он там делает интересного - он не запрещал.
Помню, в одном из маленьких гаражиков другой сосед держал за сеткой кроликов, мы кормили их травой. 
Летом детей в нашем дворе становилось больше - к бабушкам наведывались внуки из других городов - два брата каждый год приезжали из Сургута, две сестры - из Тобольска. Играли все вместе, на улице были с утра до ночи. Иногда для разнообразия лазили на крышу дома или в подвал третьего подъезда, там у дворовых парней была оборудована комната для посиделок. 
Помню, как кто-нибудь из бабушек нас прямо на улице подкармливал, возвращаясь из “Универсама” домой. На лавочке мы могли всей толпой поесть горячего копчения рыбу или хлеб с маслом. Могли и молока коровьего по очереди попить из трехлитровой банки - не возбранялось. 
Наш мир ограничивался одним двором, максимум, дворами по соседству. И этого было предостаточно. 
Жили мы весело и дружно. Однажды кучей-малой ловили упорхнувшего из чьего-то окна цветастого попугайчика. И поймали, и вернули домой.
Раненые голуби были завсегдатаями нашего балкона, как ни противилась этому мама, как ни убеждала нас в том, что если птица в доме умрет - это не к добру. И все равно мы тащили их в квартиру, селили в картонной коробке, кормили и выхаживали… до самой смерти. Факта смерти, правда, в глаза не видели, просто в какое-то утро коробка оказывалась осиротело пустой. Деньги на мороженое, булку и квас у нас в карманах водились всегда. Правда иногда их нагло отбирали у домашних детей дети из интерната (мы звали их интериками и боялись). Этих детей мы узнавали за версту, они сильно отличались от обычных, и не только по одинаковой одежде, но и по стремительной сутулой походке и по бегающему нахальному взгляду.
Казалось бы, что тут вспоминать? Крыши, подвалы, синие отрезанные ступни, кролики, глядящие на нас из-за железной сетки. Но нам тогда другого и не хотелось, все было в радость. Говорят сейчас - нынешние родители мало внимания уделяют детям. Так и наши в основном на работе были, мы их видели утром, перед сном и по выходным. Ну еще в отпуске, когда на море ездили. Но и с моря нас тянуло домой, в холодный дождливый Североуральск, во двор с турником и баскетбольным кольцом на фонарном столбе.