Новости других городов
Североуральск
-2 °C
$90,99
€98,78
22 марта сотрудникам терапевтического отделения стационара стало известно, что они в ближайшем будущем могут лишиться палаты интенсивной терапии. Как утверждают врачи отделения Александр Симанов, Елена Суанка и заведующая терапией Гульназ Перминова, сами они потеряют в случае закрытия ПИТа немного – копейки доплаты за дежурства. Четыре медсестры, специально обученные для работы с оборудованием особой палаты, лишатся работы. Больнее всего оптимизация ударит по североуральским пациентам.
Одна из обычных палат новой больницы. Фото из архива редакции.
– Мы рискуем не успеть спасти кого-то из больных, если они на момент ухудшения состояния будут находиться в общей палате, а не в палате интенсивной терапии, – пояснил Александр Симанов.
Тут, по словам Симанова, счет порой идет на минуты и даже секунды.
Что представляет из себя ПИТ (палата реанимационной интенсивной терапии) и для чего она нужна, лучше всех знают те, кому довелось в ней лечиться. Рассчитана палата на четырех больных. Здесь за ними в непрерывном режиме наблюдает медицинская сестра. Причем делает она это при помощи специального оборудования: то, что происходит у пациента внутри, показывают мониторы.
В свое время, лет 20 назад, палата интенсивной терапии открывалась в первую очередь для больных кардиологического профиля. Попадают сюда астматики в период приступов (до стадии искусственной вентиляции), диабетики, больные с сердечной недостаточностью, с инфарктами, с отравлениями (если человек дышит самостоятельно) и не только.
В реанимацию чаще всего попадают хирургические больные, загружать ее нельзя, да она и не резиновая. То есть ПИТ нужна в тех случаях, когда пациент нуждается в особом врачебном контроле, но еще обходится без реанимационных мероприятий.
За 2106 год через ПИТ североуральского стационара прошли 500 человек. По мнению Александра Вячеславовича (который, кстати, палату интенсивной терапии когда-то и открывал), в случае, если ПИТ закроют, в реанимацию из 500 нуждающихся попадут в лучшем случае половина, остальные останутся лежать в общей палате.
Случись что – пока сосед по палате заметит, что больному поплохело, пока сообщит об этом медсестре или врачу, пока пациента довезут до реанимации, пока монитор к нему подцепят, чтобы понять, что случилось. Дефибриллятор ведь тоже в каждой палате не стоит… Рискуют не успеть.
Трое врачей отделения, узнав о том, что руководство больницы, усердно стремясь оптимизироваться, решило закрыть ПИТ, возмутились. Пытались доказывать главному врачу Владимиру Новоселову, что палата интенсивной терапии больнице нужна и закрывать ее ради годовой экономии в один миллион рублей нецелесообразно.
– Про пациентов никто не думает, – рассуждает Елена Суанка, – не думают о том, что летальность увеличится.
Врачи, как пояснил Симанов, в связи с закрытием ПИТа, потеряют немного – полторы тысячи рублей за месяц дежурств в этой палате. Пострадают в первую очередь больные.
– Разрушить то, что создавалось не тобой, проще всего, – говорит Александр Вячеславович, – потом ПИТ уже не восстановить, да никто и не будет этим заниматься.
“Понятно, что кризис, понятно, что нужно экономить, – продолжает врач, – но надо пытаться сохранять коллектив. Очень жалко будет, если эта схема, отработанная годами, будет развалена”.
По словам Симанова, за 20 лет у Минздрава ни разу не возникало мысли, что палата интенсивной терапии лишняя, лицензии все время получали. А оптимизировать надо с умом, без ущерба основному процессу. Если есть необходимость в экономии, сначала нужно смотреть административный аппарат – секретарей, бухгалтеров, экономистов и прочих. И не забывать при этом, что у врача свой уровень ответственности – перед больным, перед его родственниками.
По мнению врача Елены Суанка, на медсестер отделения терапии, в частности на тех четырех, которые специально обучены для работы в палате интенсивной терапии, молиться надо. И радоваться, что эти люди соглашаются работать за копейки.
В квитке на зарплату Симанова в итоговой строчке значится цифра 17 тысяч рублей. Это за полностью отработанный на ставку в стационаре февраль. 18 смен. Хотя изначально предполагалось, что зарплата врачей и среднего персонала больницы будет состоять из оклада, стажевых и стимулирующих выплат, про последние как-то вскоре забыли. В таких условиях, по словам врача, полностью теряется смысл аттестации, потому что доплаты копеечные, разницы практически нет. Соответственно, и экономия на закрытии поста будет мизерная.
Кстати, пока никакого официального документа о закрытии ПИТа нет, уведомления о сокращении никому из сотрудников не вручили. Председатель профкома ЦГБ Джамиля Исупова говорит, что как только официальный документ появится, наш профсоюз обратится за поддержкой в областную организацию, чтобы они помогли отстоять палату интенсивной терапии – руководитель профкома тоже считает, что закрывать ее нельзя.
На данный момент отделение терапии размещается на двух этажах стационара – пятом и шестом. Лечение здесь проходят порядка 40 человек. Практически все они прошли через палату интенсивной терапии. Нужна ли больным ПИТ, лучше других знают они сами.
Опрос на эту тему читайте в газете "В каждый дом" - уже в продаже.
Одна из обычных палат новой больницы. Фото из архива редакции.
– Мы рискуем не успеть спасти кого-то из больных, если они на момент ухудшения состояния будут находиться в общей палате, а не в палате интенсивной терапии, – пояснил Александр Симанов.
Тут, по словам Симанова, счет порой идет на минуты и даже секунды.
Что представляет из себя ПИТ (палата реанимационной интенсивной терапии) и для чего она нужна, лучше всех знают те, кому довелось в ней лечиться. Рассчитана палата на четырех больных. Здесь за ними в непрерывном режиме наблюдает медицинская сестра. Причем делает она это при помощи специального оборудования: то, что происходит у пациента внутри, показывают мониторы.
В свое время, лет 20 назад, палата интенсивной терапии открывалась в первую очередь для больных кардиологического профиля. Попадают сюда астматики в период приступов (до стадии искусственной вентиляции), диабетики, больные с сердечной недостаточностью, с инфарктами, с отравлениями (если человек дышит самостоятельно) и не только.
В реанимацию чаще всего попадают хирургические больные, загружать ее нельзя, да она и не резиновая. То есть ПИТ нужна в тех случаях, когда пациент нуждается в особом врачебном контроле, но еще обходится без реанимационных мероприятий.
За 2106 год через ПИТ североуральского стационара прошли 500 человек. По мнению Александра Вячеславовича (который, кстати, палату интенсивной терапии когда-то и открывал), в случае, если ПИТ закроют, в реанимацию из 500 нуждающихся попадут в лучшем случае половина, остальные останутся лежать в общей палате.
Случись что – пока сосед по палате заметит, что больному поплохело, пока сообщит об этом медсестре или врачу, пока пациента довезут до реанимации, пока монитор к нему подцепят, чтобы понять, что случилось. Дефибриллятор ведь тоже в каждой палате не стоит… Рискуют не успеть.
Трое врачей отделения, узнав о том, что руководство больницы, усердно стремясь оптимизироваться, решило закрыть ПИТ, возмутились. Пытались доказывать главному врачу Владимиру Новоселову, что палата интенсивной терапии больнице нужна и закрывать ее ради годовой экономии в один миллион рублей нецелесообразно.
– Про пациентов никто не думает, – рассуждает Елена Суанка, – не думают о том, что летальность увеличится.
Врачи, как пояснил Симанов, в связи с закрытием ПИТа, потеряют немного – полторы тысячи рублей за месяц дежурств в этой палате. Пострадают в первую очередь больные.
– Разрушить то, что создавалось не тобой, проще всего, – говорит Александр Вячеславович, – потом ПИТ уже не восстановить, да никто и не будет этим заниматься.
“Понятно, что кризис, понятно, что нужно экономить, – продолжает врач, – но надо пытаться сохранять коллектив. Очень жалко будет, если эта схема, отработанная годами, будет развалена”.
По словам Симанова, за 20 лет у Минздрава ни разу не возникало мысли, что палата интенсивной терапии лишняя, лицензии все время получали. А оптимизировать надо с умом, без ущерба основному процессу. Если есть необходимость в экономии, сначала нужно смотреть административный аппарат – секретарей, бухгалтеров, экономистов и прочих. И не забывать при этом, что у врача свой уровень ответственности – перед больным, перед его родственниками.
По мнению врача Елены Суанка, на медсестер отделения терапии, в частности на тех четырех, которые специально обучены для работы в палате интенсивной терапии, молиться надо. И радоваться, что эти люди соглашаются работать за копейки.
В квитке на зарплату Симанова в итоговой строчке значится цифра 17 тысяч рублей. Это за полностью отработанный на ставку в стационаре февраль. 18 смен. Хотя изначально предполагалось, что зарплата врачей и среднего персонала больницы будет состоять из оклада, стажевых и стимулирующих выплат, про последние как-то вскоре забыли. В таких условиях, по словам врача, полностью теряется смысл аттестации, потому что доплаты копеечные, разницы практически нет. Соответственно, и экономия на закрытии поста будет мизерная.
Кстати, пока никакого официального документа о закрытии ПИТа нет, уведомления о сокращении никому из сотрудников не вручили. Председатель профкома ЦГБ Джамиля Исупова говорит, что как только официальный документ появится, наш профсоюз обратится за поддержкой в областную организацию, чтобы они помогли отстоять палату интенсивной терапии – руководитель профкома тоже считает, что закрывать ее нельзя.
На данный момент отделение терапии размещается на двух этажах стационара – пятом и шестом. Лечение здесь проходят порядка 40 человек. Практически все они прошли через палату интенсивной терапии. Нужна ли больным ПИТ, лучше других знают они сами.
Опрос на эту тему читайте в газете "В каждый дом" - уже в продаже. 
Комментарии
Популярные новости
