Второй год Ирина Синицкая пытается понять, как так случилось, что ее ребенок ушел из жизни на больничной койке, находясь под контролем медиков. Пережитое за год с небольшим – Павел умер
22 августа 2015 года – женщина называет одним словом «ужас».
Похоронив 31-летнего сына, Ирина Николаевна практически сразу начала выяснять, что случилось той ночью, когда она, после долгих уговоров и ультиматумов, оставила ребенка в стационаре ЦГБ. Женщина подавала заявление в страховую компанию «Астрамед», чтобы понять, виновны ли в случившемся врачи.
Со дня смерти Павла Синицкого прошел год и почти три месяца. Мать не прекращает расследовать причины его смерти. Фото с личной страницы соцсети ВКонтакте.
– Мне ответили, что вина медиков есть, – поясняет Синицкая, – но «Астрамед» не та организация, которая может выступать в роли экспертов.
После этого женщина написала в прокуратуру – в городскую и параллельно в областную, с требованием признать вину врачей.
Но прокуратура посчитала, что разбираться в деле должна… полиция, и передала все участковому полицейскому.
Участковый, как рассказала Ирина Николаевна, несколько раз вызывал ее к себе, брал с нее письменные разъяснения. Она предоставила ему все имеющиеся у нее документы. И обратилась с одной очень важной, на ее взгляд, просьбой – сделать запрос по исходящим звонкам с телефона Павла. Ирина хотела доказать ответчикам (ЦГБ Североуральска), что очень много раз за последние два месяца жизни Павла они обращались за помощью медиков. В «Скорую», как утверждает Ирина Николаевна, они звонили не три раза, как написано в ответе больницы, а все десять. Но парню отказывали в госпитализации, считая, что он здоров и просто симулирует болезнь.
– Участковый заверил меня, что запрос по звонкам сделал, – рассказывает мать Синицкого, – но сколько я у него ни спрашивала, он постоянно отвечал, что ответа на запрос нет.
Последний разговор с участковым полиции состоялся в марте 2016 года. Тогда, как рассказала Ирина Николаевна, представитель правоохранительных органов, которому поручили заниматься рассмотрением материалов проверки по заявлению Синицкой, сказал, что вообще ничем ей не обязан…
– В апреле я поняла, что без адвоката мне не обойтись, – говорит Синицкая, – но те, к кому обращалась, говорили, что не нужно мне в это впрягаться.
И тогда женщина обратила внимание на баннер «Ваше право», размещенный на здании бывшей вечерней школы, где предлагались услуги юриста. Зашла, познакомилась с юристом. Рассказала все. И он взялся ей помочь. Весь апрель мужчина изучал бумаги и через месяц составил исковое заявление в суд – на горздрав (без указания конкретных фамилий) – на возмещение морального и материального ущерба пострадавшей стороне (матери умершего).
Когда заявление было готово, адвокат заверил истицу, что сам передаст его в суд. И пропал…
– В офисе его не было, на звонки не отвечал, – говорит Синицкая, – если набирала с другого телефона, отвечал и тут же сбрасывал.
В августе женщина случайно встретила своего правозащитника на улице, выяснила, что заявление в суд он до сих пор не направил. Но после встречи все-таки сделал это.
– Почему он тянул, я не поняла, – говорит Ирина Николаевна.
20 августа 2016 года (накануне годовщины смерти Павла) первое предварительное заседание не состоялось, так как участковый не предоставил суду никакие документы. Состоялось заседание
25-го числа, где выяснилось, что результаты судмедэкспертизы из Екатеринбурга в полицию Североуральска давно пришли, только пострадавшая об этом ничего не знала.
– Ответ был длинным, в нем говорилось о том, что вина медиков есть, – говорит Ирина, – но короткое заключение звучало примерно так: «Вины врачей нет, смерть была неизбежна».
И тогда Синицкая, ее правозащитник и судья приняли решение обратиться к независимым экспертам в Москве. Судья сделал запрос. Ждут ответа.
