Годы “атомной” службы. Серовчане-подводники рассказали о службе на атомных подводных крейсерах

Улыбчивые мужчины в тельняшках – Рашид Нуруллин, Рашид Валиахметов и Алексей Мамаев – с удовольствием, порой перебивая друг друга, рассказывают о годах службы. Все они – подводники. Ежегодно 19 марта в России отмечается День моряка-подводника. Этому событию и посвящена встреча. Тезки Рашиды служили на атомных подводных лодках проекта 667А «Навага» и 667АУ «Налим». Алексей – на атомной подводной лодке проекта 671 «Ёрш». Службу все они проходили на Камчатке, в поселке Рыбачьем. Сейчас Рыбачий является одним из районов города Вилючинска. «Сейчас это уже рассекречено, раньше даже говорить нельзя было этих названий», - отмечают подводники. Мужчины вспоминают, что на каждой подводной лодке служило 115-120 человек, это служащие нескольких боевых частей (БЧ). БЧ-1 – штурманы, БЧ-2 – ракетная часть, БЧ-3 – минно-торпедная часть, БЧ-4 – радиотехническая часть, БЧ-5 – электромеханическая часть. БЧ-5 – самая большая из частей, подразделялась на три дивизиона. Первый – дивизион движения, который обслуживал механизмы ядерного реактора, сюда же входила турбинная бригада. Второй – электротехнический дивизион. Третий – трюмные (не путать со спецтрюмными, которые служили в первом дивизионе и обслуживали механизмы ядерного реактора), которые обслуживали все помещения и прочие механизмы. Помимо боевых частей на каждой подводной лодке есть радиотехническая, химическая, медицинская и другие службы. «Рули отказали, лодка пошла вниз» Рашид Нуруллин был призван на морфлот несколькими годами раньше своих товарищей, в 1979 году. А демобилизовался в 1982 году. Он служил на атомном подводном крейсере стратегического назначения 667А (667АУ), в ракетной боевой части (БЧ-2). Был старшим специалистом-электромехаником по запуску, обслуживанию стратегических баллистических ракет. За годы службы было немало интересных и запавших в память моментов. Но один из самых ярких связан с опасной ситуацией, которая приключилась на подлодке во время дальнего похода (автономки). - Это было в ноябре 1980 года, - вспоминает Рашид. - Пошли в дальний поход на боевую службу. Возвращались из похода в январе 1981 года. У нас случилось задымление в восьмом отсеке – задымил трансформатор. Вахтенный неправильно сообщил на пост. Обрубили все, что можно было и что нельзя. Остался рабочим только атомный реактор и главный энергетический двигатель. Рули отказали, лодка пошла вниз. На глубине 360 метров капитан первого ранга Белопольский (это было последнее, что можно было сделать) продул все цистерны главного балласта. И всплыли. Через год после возвращения Рашида Нуруллина домой, в тех же местах на службе оказались Рашид Валиахметов и Алексей Мамаев, тоже серовчане. «Вы – спецтрюмные» Рашид и Алексей родились в Серове, и были знакомы задолго до призыва в морфлот. Учились в одной школе – школе №20. На рыбалку вместе ходили. Рашид после окончания 8 классов школы поступил в металлургический техникум. - Понял, что металлургия – не мое. После второго курса ушел в Техническое училище №6 – железнодорожное училище. Раньше это было ТУ-6, мы его шутя называли «театральное училище». Выучился на помощника машиниста тепловоза. Начал работать и понял, что это моя профессия, - вспоминает мужчина. Алексей после окончания школы поступил в училище №54, отучился на слесаря. 14 октября 1983 года Рашида Валиахметова и Алексея Мамаева призвали в ряды вооруженных сил. На распределительном пункте в Егоршино их направили в морской флот. - Мы попали в морфлот, в подводные силы, на 3 года. Наши ровесники в другие рода войск идут на 2 года, мы – на 3. Но гордость берет свое. Тогда все хотели служить – быстрее призваться, быстрее отслужить, быстрее прийти домой. Не уклонялись. Объявляют, что будем служить на подводной лодке, а позже, что на атомной. Это нас еще больше насторожило, - вспоминает Рашид. Из Екатеринбурга Рашида и Алексея самолетом доставили во Владивосток, в учебный центр атомных подводных лодок. Там они узнали, что непосредственно их задачей будет обслуживание систем ядерного реактора. - Тогда подумали, все самое худшее собрали – 3 года, подводные лодки, да еще и ядерные, обслуживать ядерные реакторы – за что нам это? - смеется Рашид. – Но мичман, который нас сопровождал, очень интересно обо всем рассказывал: «Ребята, не переживайте, у вас такая специальность – вы люксы в БЧ-5. Вы – спецтрюмные, у вас чистенько, все аккуратненько, будете сидеть на пуфике, с приборами. И кормят вас хорошо – вино будете пить, шоколад кушать». Он нас как мог успокаивал, вдохновлял. Учеба длилась 7 месяцев. Помимо специфической специальности, новобранцы осваивали уставы, азы караульной службы и прочие флотские премудрости. По окончанию «учебки» специалистам выдали аттестаты. В апреле 1984 года Рашид и Алексей уже были на Камчатке. - Нас сразу привели в столовую личного состава. Накормили хорошо. К нам отношение хорошее – масло дают, сгущенку. Вестовым был старослужащий, он только успевал нам сгущенку открывать: «Ешьте, ребята». Думали, какой-то подвох. Оказалось, там так рады молодежи. Если молодежь прибыла, значит кто-то из старослужащих на дембель пойдет, - рассказывает Рашид. Прибыв на место прохождения службы Рашид и Алексей попали на разные подводные лодки и даже в разные дивизии. - Хотелось бы, конечно, попасть вместе. Мне сказали – в экипаж Рыбалко. Рашиду – в экипаж Гончара. Экипажи называли по фамилии командира корабля, - вспоминает Алексей. Каждый из подводников отметил, когда попал в экипаж подводной лодки, увидел уважение друг к другу, дружеское отношение. «Мы даже на подводной лодке друг к другу обращались не по званию, а по имени», - отмечают подводники. Больше года под водой Когда подводники выполняли боевую задачу, крейсер не всплывал в надводное положение, то есть все 78-80 суток находился под водой. Рашид за время службы совершил 4 дальних похода – от 78 до 80 суток каждый. И 9 выходов от 2 до 20 суток. Мужчина показывает листочек, на котором записаны все походы и подсчитаны дни, проведенные в них – «384 суток подводной жизни». Рядом две фразы: «Нет ничего прекраснее на свете в конце похода всплыть из глубины!» и «У моряка нет пути трудного, как и нет пути легкого. У моряка один путь – славный!». За первую автономку, дальний поход, каждому подводнику выдавался нагрудный знак. - Выйти в море на 2-7 суток – это одно. А сходить в автономку – это совсем другое, это выполнение боевой задачи. Для нас это был не просто жетон, значок, а награда, - Рашид держит в руках нагрудный знак и продолжает рассказ. - Бывало, в океан выходили, бывало - в море. Охотское море – вроде рядом, но тут же наш потенциальный противник Япония. Выходили в Тихий океан. У меня были выходы от 2 до 20 суток. Это иногда были очень напряженные выходы. Это все время отработки. – учебная тревога, боевая тревога, спишь очень мало, вахта на боевых постах, все время находишься в напряжении, отдыхать некогда. А во время автономки уже налаженная жизнь идет – каждый несет свою вахту, торпедисты, ракетчики, химики, дозиметристы, штурманы, радиометристы, спецтрюмные. Во время выполнения боевой задачи подводная лодка на протяжении всего похода находится под водой, не поднимаясь на поверхность. Будь то двухдневный выход или автономка протяженностью 80 суток. - Мы выходили в море и нам не докладывали куда. Все было секретным. Всю информацию знали только командир, замполит, особист, штурманский состав, который прокладывал путь. А остальной личный состав выполнял только свои непосредственные обязанности. Выходили в район боевых задач, ближе к нашему потенциальному врагу. Потенциальный враг у нас тогда был, и есть сейчас, - НАТО. Мы подходили как можно ближе к их стратегическим объектам, каким-то соединениям, где они проводили учения. Но не к мирному населению, - рассказывает Рашид. - Подводная лодка, особенно атомная, должна быть всегда скрытной, чтобы вовремя нанести ракетно-ядерный удар. И уйти незамеченной. Если наша подводная лодка сделал залп, считалось, что она выполнила свою задачу. Каждая ракета – двадцать боеголовок. Каждая боеголовка в 20 раз страшнее, чем Хиросима и Нагасаки. На нашей подводной лодке, кроме 16 баллистических ракет, были еще торпедные аппараты. Две торпеды были с ядерными боеголовками. Она могла нанести удар по портовым соединениям, коммуникациям и нанести существенный урон противнику. Несмотря на все трудности дальних походов, подводники отмечают и существенные плюсы от такой службы: - В автономке на долго замыкаешься и друг другу все расскажешь – все, что было на душе, кого любил, с кем дружил, о семье. И семьей становимся. Понятно, что, когда выполняешь боевую задачу, во время тревог, мы соблюдаем субординацию, но в целом отношения дружеские. Самое страшное под водой – пожар Подводники сходятся во мнении, самое страшное, что может произойти на подводной лодке под водой, это пожар. - Вспыхнул пожар в твоем отсеке, по книжке твоего боевого номера, ты должен остаться в этом отсеке. Девиз был такой – сам погибай, но товарища выручай, - говорит Рашид Валиахметов. - Ты герметизируешь отсек. У каждого на подводной лодке при себе есть индивидуальное дыхательное устройство. Оно рассчитано на работу в течение от 10 до 50 минут, чтобы было время взять средства защиты, рассчитанные на более долгий срок. Оставаясь в отсеке, ты должен его загерметизировать, чтобы газ, дым не перешел в другие отсеки. Самое страшное - пожар. Даже попадание воды в отсек, по словам подводников, не так страшно. - При поступлении воды в отсек, есть возможность включить подачу воздуха, создать воздушную подушку. А при пожаре бывает так, что человек не успел индивидуальное средство защиты применить, отключился и погиб. А пожар распространится на другие отсеки, - отмечают подводники. Эхо Чернобыля Алексей и Рашид демобилизовались в 1986 году. Но трагедию на Чернобыльской атомной электростанции застали, будучи на службе. А так как они служили на атомных подводных лодках, мимо них это событие пройти не могло. - Не было страшно, - говорит Рашид. - Мы обслуживали именно ядерные реакторы и постоянно были в этом напряжении. Не дай бог, если произойдет авария на реакторе, вся лодка погибнет сразу. Не обязательно произойдет взрыв, даже если будет утечка, все десять отсеков будут заражены. В 1986 году, в это время я как раз был в автономке. Свободный от вахты экипаж собрали в столовой личного состава, где всегда проходили собрания, совещания. И нам зачитали, что на Чернобыльской атомной электростанции произошла крупная техногенная авария на ядерном энергоблоке. Какой именно энергоблок, что именно произошло – не было информации. Сообщили, что произошел выброс радиоактивных веществ, есть многочисленные жертвы – сколько, не сказали. Конечно, было неприятно. Это все равно, если бы сказали, что где-то погиб экипаж атомной подводной лодки. Было сказано всем принять меры, на каждом посту могла произойти авария, - делайте выводы. Выводы сделали. Когда из автономки вернулись, уже из газет узнавали информацию. Хотя тогда газеты тоже подробности не слишком широко освещали. Людей туда бросили неподготовленных. Было много ошибок в плане ликвидации аварии. Многие погибли… Новый год и «оморячивание» Алексей Мамаев принес с собой дембельский альбом. - Это мы во Владивостоке. Это был военный санаторий «Паратунка», нас после автономки на 20 суток туда отправляли отдыхать. Это проводины. Вот Саня Огнев, - Алексей показывает фотографии. - А это на политических занятиях, тогда же Коммунистическая партия была. Вот Рашид на боевом посту. Этот парень из Челябинска, он у нас коком был. Сейчас в Челябинске шеф-поваром ресторана работает. Вот Новый год на подводной лодке встречаем, «Снегурочка», правда, ушла в пятый отсек, и почему-то потерялась. На подводной лодке встречают праздники – и Новый год, и дни рождения. На дни рождения имениннику кок готовит торт, которым угощают всю команду. - Новый год встречают те, кто свободен от вахты. Находят тех, кто более артистичен, они наряжаются, - вспоминают подводники. - Дни рождения отмечали. Для молодых День Нептуна делали – посвящение в подводники, «оморячивание». Тот, кто первый раз под воду погружался, должен был плафон морской воды выпить – 800 грамм. У нас был случай, когда замполит, капитан второго ранга первый раз пошел в море, и ему плафон забортной воды лично подал моряк срочной службы, который шесть раз в автономку ходил. Листы с фотографиями в альбоме перемежаются с листами кальки, на которой рисунки на военную тематику – все сделаны Алексеем собственноручно.