Новости других городов
Североуральск
-1 °C
$92,51
€98,91
Мой муж — радиолюбитель. Письменный стол в зале и часть стены рядом со столом полностью принадлежат ему, тут стоит разная аппаратура с кнопками и лампочками, от которой тянутся под стол к розетке жесткие черные провода, болтаются большие наушники и прочая атрибутика, некрасивая, громоздкая и ненужная в женском понимании, но очень ценная и жизненно необходимая по мнению мужа и всех, с кем он посредством этого нагромождения общается. «Всем свободным прием», «Ребята, кто есть в канале», «На частоте Кристалл», - к этим разговорам я за 13 лет совместной жизни привыкла и точно знаю, что каждый из них закончится примерно так: «Витя, Вася, Коля, до следующих прохождений, 73, пока-пока».
Так случилось и наше знакомство с Квадратом, радиолюбителем с Украины. Там как раз уже начались волнения, переросшие в настоящую войну. Вскоре мы узнали, что радиолюбитель из некогда дружественной республики покинул ее, став беженцем, и перебрался на север. Новой родиной, которая приняла, как смогла обласкала, но так, похоже, и не полюбится никогда бывшему украинцу, стала глухая деревенька, спрятанная в тайге, в сотне километров от цивилизации. Первыми ехали к нам в гости они. Мы с мужем встречали их на железнодорожной станции, до которой и нам, и им добираться из противоположных сторон сотню километров. Только нам на машине, а им на поезде. - Валера, Ирина, очень приятно.
Кажется, была ранняя весна, дороги уже раскисли, а в воздухе еще витал зимний холодок. Валера — высокий, худощавый, с выразительными светлыми глазами и черными зрачками-точками, приехал в какой-то невыразительной по цвету, до середины бедра куртке, вроде таких, что были в моде в девяностых. В чем была Ирина, не вспомню, помню только, что без шапки. Невысокая, с короткой стрижкой, светловолосая, приятной полноты женщина. Лицо ее показалось мне немного припухшим, под глазами темные круги. - Наверное, выпивает, - подумала я, - и слава богу. За стаканом пива или вина (выясним, что гости любят, и заедем по пути в магазин) быстрее отыщутся общие темы, проще сойдемся и подружимся.
За общение мужчин я не беспокоилась — радиолюбители не дадут соврать, им всегда интересно вместе и о своем редком хобби они могут болтать часами. Даже не сомневаюсь, что первым делом Квадрат и Кристалл пошли в зал к столу с «радиобогатствами», а предшествовал этому осмотр многочисленных антенн, которые «растут» у нас в огороде. К слову, Костя (так зовут моего мужа), и в машинах устанавливает минирадиостанции, общается с дальнобойщиками, которые всегда подскажут, где дежурят гайцы, и с теми же радиолюбителям из разных стран мира (чем дальше они на карте, тем лучше слышны). Антенны на липучке Костя не признает, только надежно ввинченные прямо в железо, дыры под которые высверливаются в крыше автомобиля. Однажды, когда мы ехали своим ходом на море, практически каждый проезжавший мимо дальнобойщик (их машины вдвое выше нашей легковушки) задавал по рации один и тот же вопрос: «Мужик, ты е..нутый? Ты че, дыру в крыше насквозь просверлил?» Ни капли агрессии в их тоне не было, улавливалось только здоровое мужское любопытство, легкая безобидная ирония и удивление. Весело было наблюдать за реакцией мужиков-дальнобойщиков, когда скуки ради микрофон брала в руки я — ребята так радостно возбуждались, слышать женский голос в эфире доводится исключительно редко.
Где-то через месяц или два мы поехали к Валере с ответным визитом. Дорога до них, после своротки с трассы, убитая, ямы и кочки, а местами, что еще хуже, свежая, наваленная щедрым слоем, но неукатанная щебенка — чуть по газам, сразу заносит. Как выяснилось еще при первой встрече, Ирина если и может выпить, то исключительно редко, в праздник, чтобы поддержать компанию. А вот от курева никак не может избавиться, хотя надо бы.
Новые друзья похвастались домиком, который приобрели сразу, как приехали в поселок.
- Женщина этот дом под дачу держала, на лето приезжала сюда жить, - рассказала Ирина. Бревенчатый, довольно большой и некогда добротный дом достался им совсем недорого, но рук мужских уже явно требовал. И, конечно, не шел ни в какое сравнение с тем каменным дворцом, который пришлось бросить на Украине — с большим крыльцом, увитым цветущими вьюнами, с широкими ступенями. Все это теперь осталось только на фотографиях в телефоне, в воспоминаниях, и, наверное, в снах, где покой и благополучие прерываются свистом орудий и разрывом от снаряда, влетевшего через отверстие в стене прямо в раковину на кухне, когда хозяева были дома.
Отсюда и разговоры о хорошем Путине и плохом Навальном, которые мы не раз заводили попервости, но после все вместе решили не скатываться в политику, дабы не рассориться и не разодраться. Еще раза два Валера с Ириной приезжали к нам, теперь уже только мы навещаем их. Они приобрели бывшую в употреблении «десятку», на которой вполне можно ездить в лес или до поселкового продуктового, но не в другой город. В общем, нам к ним добраться проще. Стол каждый раз ломится от еды. Традиционно на горячее — пюре, к нему запеченные в духовке куриные бедрышки. Потому что купить в деревне хорошего мяса или рыбы практически нереально. А к горячему — пара салатов, типа зимнего, и море вазочек и пиалок с заготовками — соленые грузди с лучком и сметаной, цветная капуста в томате, кабачковая икра с майонезом. Вкуснота неописуемая и обжорство, после которого желательно пару дней не есть совсем, чтобы вернуться в прежний вес.
Парни-радийщики то и дело убегают в комнатку, где располагается богатство Квадрата, устраивают перекличку с товарищами, делятся радостью очередной встречи. Мы с Ириной обсуждаем сначала новые сорта помидоров, потом соседей и их детей (мы уже много с кем в поселке познакомились), потом свою личную жизнь и казусы, которые она время от времени подкидывает.
- Шо ему надо, я не пойму, - жалуется, по-прежнему с хохлятским акцентом и гыканьем, подруга, - сготовлено, убрано, тортики пеку, кексиками балую. А он в соцсетях с бабой какой-то переписывается, бывшей одноклассницей. Козел.
Потом наши мальчики возвращаются за стол, мы с бабьими базарами завязываем и все вместе идем танцевать. И козлы уже не козлы опять, а родные и единственные, неповторимые и «никому не отдам». И щеки у всех раскрасневшиеся, и глаза блестят, и счастье.
Очередной Валерин день рождения (он родился в августе) праздновали на природе, на большой живописной поляне у реки. Давно кем-то тут сколочен длинный крепкий деревянный стол, вдоль него по обе стороны лавки. Мы привезли из города два заказанных в кафе, испытанных вкусных пирога. Но они оказались лишними — стол, как обычно, ломился от разных яств. На костре Ирина готовила в казанке какое-то новомодное блюдо (то ли первое, то ли второе) с таким же новомодным (я его забыла) названием. Под столом весь день напролет везло их песику Тишке — ему уходили косточки и объедки других праздничных угощений.
Этот пикник на природе мне запомнился особенно, потому что он не был похож на все остальные встречи. А поскольку мужчины не уединялись вокруг рации, у нас не было возможности и желания обсудить их. И не были они даже козлами. Зато танцы были, а еще красивая летняя фотосессия — у костра с котелком, у стола с собачкой, у реки на перевернутой вверх дном лодке, вдвоем, втроем и даже вчетвером, потому что с нами в тот день была наша маленькая дочка, а с Ириной — ее старинная подруга Маша из детства. Ирина родилась и выросла в этом поселке, он для нее — малая Родина.
Позже, года два спустя, у Маши сгорел дом, они с внуком успели вылезти в окно. Пожар случился ночью, спасатели (в связи с большой удаленностью населенного пункта от пожарной части) прибыли, когда от дома остались только труба печки и груда черных головешек. Вместе с домом сгорели свиньи, куры. Уцелела только собака — никто так и не понял, как она умудрилась сорваться с цепи. Один бок у пса сильно пострадал в огне — сгорела шерсть, на коже были страшные ожоги.
- Маше говорили, что собака не выживет, только мучиться будет, советовали убрать, - рассказала Ирина, - но Маша не смогла, жалко стало. А пес взял и выжил. Бегает по поселку, пугая нелепым своим видом тех, кто о случившемся не знает. Но таких в поселке, пожалуй, и нет.
- Котык, иди сладенького поешь, - зовет Ирина супруга, - я манник тебе испекла. Валера за последний год сильно сдал. Жаловался на одышку и кашель, но к местному фельдшеру не шел, терпел. Пока не пришлось экстренно вызывать скорую и везти его в больницу ближайшего города. Там сразу определили в реанимацию и сделали операцию на сердце. После двухнедельной отлежки направили в реабилитационный центр другого города. - Он оттуда худющий приехал, страшный, как скелет, - вспоминает Ирина, - кормежка была никакая, потому что после операции ему диету прописали. А он жеж привык, шо повкуснее.
После реабилитации Валере на некоторое время полегчало, потом снова стало хуже. С работы вывели по состоянию здоровья. Благо, пенсию он уже получает, чего долго не мог добиться, так так не имел гражданства или какой-то иной требуемой чиновниками бюрократической фигни. Еще раз Валера отлежал в больнице под капельницами, и еще раз вытянули его врачи с того света на этот.
- Сейчас вот получше немного, от дивана до стола дойти могу сам, кушаю нормально, - говорит Валера, - и пусть бы так и было, хочется хоть так, но пожить. И жена ему вторит: - Ему нагрузки противопоказаны, больше пяти килограммов поднимать нельзя, - говорит Ирина — и пусть бы ничего не делал, сама все сделаю. Только бы сидел со мной рядом. Только бы был. Котык мой.
Так случилось и наше знакомство с Квадратом, радиолюбителем с Украины. Там как раз уже начались волнения, переросшие в настоящую войну. Вскоре мы узнали, что радиолюбитель из некогда дружественной республики покинул ее, став беженцем, и перебрался на север. Новой родиной, которая приняла, как смогла обласкала, но так, похоже, и не полюбится никогда бывшему украинцу, стала глухая деревенька, спрятанная в тайге, в сотне километров от цивилизации. Первыми ехали к нам в гости они. Мы с мужем встречали их на железнодорожной станции, до которой и нам, и им добираться из противоположных сторон сотню километров. Только нам на машине, а им на поезде. - Валера, Ирина, очень приятно.
Кажется, была ранняя весна, дороги уже раскисли, а в воздухе еще витал зимний холодок. Валера — высокий, худощавый, с выразительными светлыми глазами и черными зрачками-точками, приехал в какой-то невыразительной по цвету, до середины бедра куртке, вроде таких, что были в моде в девяностых. В чем была Ирина, не вспомню, помню только, что без шапки. Невысокая, с короткой стрижкой, светловолосая, приятной полноты женщина. Лицо ее показалось мне немного припухшим, под глазами темные круги. - Наверное, выпивает, - подумала я, - и слава богу. За стаканом пива или вина (выясним, что гости любят, и заедем по пути в магазин) быстрее отыщутся общие темы, проще сойдемся и подружимся.
За общение мужчин я не беспокоилась — радиолюбители не дадут соврать, им всегда интересно вместе и о своем редком хобби они могут болтать часами. Даже не сомневаюсь, что первым делом Квадрат и Кристалл пошли в зал к столу с «радиобогатствами», а предшествовал этому осмотр многочисленных антенн, которые «растут» у нас в огороде. К слову, Костя (так зовут моего мужа), и в машинах устанавливает минирадиостанции, общается с дальнобойщиками, которые всегда подскажут, где дежурят гайцы, и с теми же радиолюбителям из разных стран мира (чем дальше они на карте, тем лучше слышны). Антенны на липучке Костя не признает, только надежно ввинченные прямо в железо, дыры под которые высверливаются в крыше автомобиля. Однажды, когда мы ехали своим ходом на море, практически каждый проезжавший мимо дальнобойщик (их машины вдвое выше нашей легковушки) задавал по рации один и тот же вопрос: «Мужик, ты е..нутый? Ты че, дыру в крыше насквозь просверлил?» Ни капли агрессии в их тоне не было, улавливалось только здоровое мужское любопытство, легкая безобидная ирония и удивление. Весело было наблюдать за реакцией мужиков-дальнобойщиков, когда скуки ради микрофон брала в руки я — ребята так радостно возбуждались, слышать женский голос в эфире доводится исключительно редко.
Где-то через месяц или два мы поехали к Валере с ответным визитом. Дорога до них, после своротки с трассы, убитая, ямы и кочки, а местами, что еще хуже, свежая, наваленная щедрым слоем, но неукатанная щебенка — чуть по газам, сразу заносит. Как выяснилось еще при первой встрече, Ирина если и может выпить, то исключительно редко, в праздник, чтобы поддержать компанию. А вот от курева никак не может избавиться, хотя надо бы.
Новые друзья похвастались домиком, который приобрели сразу, как приехали в поселок.
- Женщина этот дом под дачу держала, на лето приезжала сюда жить, - рассказала Ирина. Бревенчатый, довольно большой и некогда добротный дом достался им совсем недорого, но рук мужских уже явно требовал. И, конечно, не шел ни в какое сравнение с тем каменным дворцом, который пришлось бросить на Украине — с большим крыльцом, увитым цветущими вьюнами, с широкими ступенями. Все это теперь осталось только на фотографиях в телефоне, в воспоминаниях, и, наверное, в снах, где покой и благополучие прерываются свистом орудий и разрывом от снаряда, влетевшего через отверстие в стене прямо в раковину на кухне, когда хозяева были дома.
Отсюда и разговоры о хорошем Путине и плохом Навальном, которые мы не раз заводили попервости, но после все вместе решили не скатываться в политику, дабы не рассориться и не разодраться. Еще раза два Валера с Ириной приезжали к нам, теперь уже только мы навещаем их. Они приобрели бывшую в употреблении «десятку», на которой вполне можно ездить в лес или до поселкового продуктового, но не в другой город. В общем, нам к ним добраться проще. Стол каждый раз ломится от еды. Традиционно на горячее — пюре, к нему запеченные в духовке куриные бедрышки. Потому что купить в деревне хорошего мяса или рыбы практически нереально. А к горячему — пара салатов, типа зимнего, и море вазочек и пиалок с заготовками — соленые грузди с лучком и сметаной, цветная капуста в томате, кабачковая икра с майонезом. Вкуснота неописуемая и обжорство, после которого желательно пару дней не есть совсем, чтобы вернуться в прежний вес.
Парни-радийщики то и дело убегают в комнатку, где располагается богатство Квадрата, устраивают перекличку с товарищами, делятся радостью очередной встречи. Мы с Ириной обсуждаем сначала новые сорта помидоров, потом соседей и их детей (мы уже много с кем в поселке познакомились), потом свою личную жизнь и казусы, которые она время от времени подкидывает.
- Шо ему надо, я не пойму, - жалуется, по-прежнему с хохлятским акцентом и гыканьем, подруга, - сготовлено, убрано, тортики пеку, кексиками балую. А он в соцсетях с бабой какой-то переписывается, бывшей одноклассницей. Козел.
Потом наши мальчики возвращаются за стол, мы с бабьими базарами завязываем и все вместе идем танцевать. И козлы уже не козлы опять, а родные и единственные, неповторимые и «никому не отдам». И щеки у всех раскрасневшиеся, и глаза блестят, и счастье.
Очередной Валерин день рождения (он родился в августе) праздновали на природе, на большой живописной поляне у реки. Давно кем-то тут сколочен длинный крепкий деревянный стол, вдоль него по обе стороны лавки. Мы привезли из города два заказанных в кафе, испытанных вкусных пирога. Но они оказались лишними — стол, как обычно, ломился от разных яств. На костре Ирина готовила в казанке какое-то новомодное блюдо (то ли первое, то ли второе) с таким же новомодным (я его забыла) названием. Под столом весь день напролет везло их песику Тишке — ему уходили косточки и объедки других праздничных угощений.
Этот пикник на природе мне запомнился особенно, потому что он не был похож на все остальные встречи. А поскольку мужчины не уединялись вокруг рации, у нас не было возможности и желания обсудить их. И не были они даже козлами. Зато танцы были, а еще красивая летняя фотосессия — у костра с котелком, у стола с собачкой, у реки на перевернутой вверх дном лодке, вдвоем, втроем и даже вчетвером, потому что с нами в тот день была наша маленькая дочка, а с Ириной — ее старинная подруга Маша из детства. Ирина родилась и выросла в этом поселке, он для нее — малая Родина.
Позже, года два спустя, у Маши сгорел дом, они с внуком успели вылезти в окно. Пожар случился ночью, спасатели (в связи с большой удаленностью населенного пункта от пожарной части) прибыли, когда от дома остались только труба печки и груда черных головешек. Вместе с домом сгорели свиньи, куры. Уцелела только собака — никто так и не понял, как она умудрилась сорваться с цепи. Один бок у пса сильно пострадал в огне — сгорела шерсть, на коже были страшные ожоги.
- Маше говорили, что собака не выживет, только мучиться будет, советовали убрать, - рассказала Ирина, - но Маша не смогла, жалко стало. А пес взял и выжил. Бегает по поселку, пугая нелепым своим видом тех, кто о случившемся не знает. Но таких в поселке, пожалуй, и нет.
- Котык, иди сладенького поешь, - зовет Ирина супруга, - я манник тебе испекла. Валера за последний год сильно сдал. Жаловался на одышку и кашель, но к местному фельдшеру не шел, терпел. Пока не пришлось экстренно вызывать скорую и везти его в больницу ближайшего города. Там сразу определили в реанимацию и сделали операцию на сердце. После двухнедельной отлежки направили в реабилитационный центр другого города. - Он оттуда худющий приехал, страшный, как скелет, - вспоминает Ирина, - кормежка была никакая, потому что после операции ему диету прописали. А он жеж привык, шо повкуснее.
После реабилитации Валере на некоторое время полегчало, потом снова стало хуже. С работы вывели по состоянию здоровья. Благо, пенсию он уже получает, чего долго не мог добиться, так так не имел гражданства или какой-то иной требуемой чиновниками бюрократической фигни. Еще раз Валера отлежал в больнице под капельницами, и еще раз вытянули его врачи с того света на этот.
- Сейчас вот получше немного, от дивана до стола дойти могу сам, кушаю нормально, - говорит Валера, - и пусть бы так и было, хочется хоть так, но пожить. И жена ему вторит: - Ему нагрузки противопоказаны, больше пяти килограммов поднимать нельзя, - говорит Ирина — и пусть бы ничего не делал, сама все сделаю. Только бы сидел со мной рядом. Только бы был. Котык мой.
Популярные новости
