Каждое буднее утро мы с будущей подругой встречались на остановке и ехали одним автобусом до работы. Сначала я просто наблюдала за ней со стороны — маленького роста, миниатюрная, с ножкой 35 размера, всегда уложенными волосами и накрашенными яркой помадой тонкими губами, про которые у бабушек принято было говорить «бантиком». Лицо у Лены было красивое, выразительное. И походка приметная, неспешная и с покачивающимися из стороны в сторону бедрами, которых особо-то и не было (если бы не покачивания).
Раз на десятый стояния на остановке в ожидании автобуса поздоровались, потом уже всякое утро приветствовали друг друга улыбкой. А вскоре сдружились так плотно, что, пожалуй, вечера не проходило, чтобы я не заглянула к ней на чай или она ко мне на кофе. Именно так сложилось — кофе у нее дома не водилось, хотя она очень любила его, а чай в пакетиках был всегда. Я говорю о начале двухтысячных, нам было чуть за 25, а наших зарплат хватало далеко не на все, чего хотелось. Даже из продуктов.
Помимо работы на одном предприятии объединял нас и общий статус одиноких молодых мам. Сблизило, безусловно, второе.
Если вы никогда не были «одинокой» женщиной, вам, возможно, нас не понять. Но мы себе подобных понимали с полувзгляда. Намеренно пишу это слово в кавычках, потому что реальное физическое одиночество (в отсутствие представителей противоположного пола) мы испытывали только в праздники, типа 8 Марта или Нового года, когда всем мужчинам приличествует быть в лоне семьи и дарить цветы и нежность своим законным возлюбленным. Ну и по выходным — по той же самой причине. Мы же получали свою порцию мужского внимания все оставшиеся дни в году.
Если кто-то думает, что похвастать любовными приключениями свойственно только мужчинам, они сильно ошибаются. Мы тоже обожали пообсуждать свои новые знакомства, которые завязывались на дискотеках, на пруду, на работе. Некоторые затягивались на года, некоторые угасали так же быстро, как и вспыхивали, спустя неделю-другую.
Излюбленным местом для ночных посиделок был «Бегемот», туда мы ходили потанцевать или просто поглазеть на пляшущих, сидя за столиком на втором этаже. Как и всякая, наверное, женщина, мы любили тихонько похихикать над всеми остальными, обсуждая их излишнюю полноту или худобу, дурацкую прическу, идиотское платье, ужасные штаны и прочие недостатки.
Однажды придя в «Бегемот» в праздничный день, с грустью обнаружили, что свободных мест за столиками нет. И решили поступить так — сначала наверх поднимется Лена, поищет своих знакомых, а потом я. Знакомых, ни ее, ни моих, не оказалось. Но нашелся столик, за которым скучали двое молодых, примерно нашего возраста, парней. Один из них был качок, второй - обычный, худенький. Пришлось чуть ли не умолять их позволить приземлиться рядом, с условием, что надолго не задержимся, немного посидим и уйдем танцевать.
Слово за слово познакомились и уходить уже не хотелось. Мне понравился худенький, я качков вообще никогда не воспринимала. Лене, наоборот, в душу запал качок. Удачно, казалось бы, все сложилось и сошлось. Но когда пришло время расходиться, оказалось, что у ребят симпатии с нашими не совпали. Ленку пошел провожать худенький, а меня нес до дому на своей широкой спине силач.
Эти посиделки стали поводом для разговоров на целую неделю. Я рассказывала, как мой качок исколол себе иголками все ноги, пока нес меня до кровати. Было Рождество, и живая елка посреди зала уже изрядно осыпалась. На кровати мы посидели некоторое время, мне пришлось признаться, что я не люблю качков. Он не обиделся. А после еще долгое время, каждый раз, когда видел меня в «Бегемоте», терпеливо ждал, когда я натанцуюсь, и провожал до дверей квартиры. Как будто чувствовал какую-то ответственность за мою жизнь и ее сохранность. Почему, мы никогда не обсуждали.
Поводы для безудержного смеха и веселья находились у нас с подружкой всегда. Мы могли взять газету «Аргументы и факты», найти там полосную рекламу обуви или мясных изделий с фотографиями — и начинали выбирать ботиночки для своих нынешних и бывших ухажеров. Кому-то очень подходило (соответственно внешности), к примеру, ребро копчено-запеченное, кому-то рулька свиная. Ржали до слез, представляя своих героев в той или иной обуви, изображенной в рекламе — каких-нибудь глупых дутышах или коротких резиновых сапогах, фантазия у обеих работала прекрасно, рисуя перед глазами веселые картинки.
Тесно дружить с Леной мы перестали, когда вышли замуж. Сначала она, потом я. Но встречаясь сейчас на улице, возвращаемся мысленно в нашу безудержно-бесшабашную молодость, когда не слишком угнетало отсутствие дома кофе, а в паспорте — печати о замужестве.
И снова мы выискиваем в толпе прохожих кого-то смешного или нелепого, переглядываемся и не можем сдержать смеха. Хотя давно уже и сами не так совершенны и безупречны, какими казались сами себе много лет назад.
Ни в коем случае не обобщаю - женщина женщине рознь и одинокая одинокой тоже. В каждой из нас должна быть своя изюминка и загадка. Подруги у меня были очень разными, шумными и скромными, видными и застенчивыми, красивыми и обаятельными. О каждой из них есть что вспомнить и рассказать.
Продолжение следует.
