С Юлькой нас познакомили мужья, они вместе работали на шахте. Первый раз они пришли к нам в гости на 8 Марта. Я недавно только родила, а Юля ходила с огромным пузом в ожидании первенца.
Юля оказалась намного выше меня ростом, красивая, длинноногая, с большими прозрачно-голубыми глазами и от природы пухлыми сочными губами. При знакомстве у Юльки было длинное светло-рыжее каре, а потом она надолго стала блондинкой с короткой стрижкой.
Она родила, и мы какое-то время не виделись. А вскоре снова собрались по какому-то праздничному поводу, теперь уже не помню, возможно, в День шахтера - и подружились уже крепко. Мы даже чаще начали гулять по городу, пока мужья были на работе. Мальчишки росли, а мы продолжали жить молодой развеселой жизнью.
По выходным Юлька шла ко мне стирать - у меня была машинка-малютка, папа купил, а у нее еще не было. Она с утра притаскивала с собой полную дорожную сумку постельного белья, а вечером уносила его мокрым и сушила дома на балконе.
Иногда они всей семьей приходили к нам вечером пятницы и оставались до утра. Из развлечений были 20-градусная рябина на коньяке и видео-кассеты с музыкой типа "Золотого граммофона". Почему-то в памяти засел беззубый костлявый и очень гибкий Шура в коротких кожаных шортиках, нам с Юлькой он нравился, а мужики наши плевались и называли его педиком - тогда еще певцы с таким имиджем были большой редкостью.
Один раз, на годовщину своей свадьбы, друзья принесли кассету с дня своего бракосочетания, и мы все вместе уселись за просмотр. Любительская видео-съемка, обшарпанный подъезд пятиэтажки, смущенный жених в окружении юных дружков, нарядные подружайки невесты, требующие выкуп, разрисованные мелом бетонные ступени. И вот, преодолев все подъездные преграды, жених заходит в квартиру и идет к комнате невесты. А там ждет очередное препятствие в виде суровой бабушки - ее широкое кресло загораживает путь в спальню. Бабушка, ехидно улыбаясь золотозубой улыбкой, говорит будущему зятьку: “Дорлары давай, дорлары”...
Юлька, вспомнив бабулю, пускает слезу и говорит, что бабушка ее умерла. Мой супруг-шутник, ни секунды не раздумывая, парирует: “Жадность фраера сгубила”.
И таких приколов была у нас целая куча.
Переход из девяностых в двухтысячные сопровождался постоянными взлетами и падениями рубля и нехваткой средств в кошельках. Поэтому моя подружка научила меня печь домашний хлеб прямо на обычной сковороде в форме лепешки-лаваша - таким образом, как нам казалось, мы экономили. На самом же деле секрет крылся лишь в том, что мука, яйца, дрожжи и ложка сахара в запасе имелись всегда, а вот живые деньги зачастую отсутствовали, внося продуктового разнообразия в нашу жизнь лишь на неделю после получки.
Как-то в субботу после зарплаты мы вчетвером поехали на рынок в Краснотурьинск прикупить себе нарядов. И мне, и Юльке понравились одинаковые водолазки-тянучки с люрексом. Чтобы не выглядеть как дети из интерната, купили разные по цвету - она золотисто-желтую, я темно-синюю. К ним сразу выбрали и джинсы - она зеленые, а я сиреневые из вельвета. Вечером нажарили мужьям купленного там же на рынке мяса, ну и бутылку, наверняка, в довесок приобрели. А потом, увидев, что они раздобрели, уговорили пойти на дискотеку в “Уральские зори”. Там к нашим драгоценным начали клеиться какие-то телки, не замечавшие в упор, что красавчики как бы заняты. И веселье вскоре закончилось - мы обиделись и демонстративно засобирались домой, а мальчики наши вынуждены были бежать за нами с извинениями. Хотя наверняка им этого не очень-то хотелось.
Продолжение следует.
