Бывшая узница гетто Зоя Зеликман: “Зрительно я все помню. Но ничего не знаю”

Зоя Исааковна в свои 77 лет выглядит отлично – стройная блондинка с прямыми распущенными волосами, похожая на актрису с типичной внешностью аристократки. Никогда в жизни не подумаешь, что работала эта женщина не в театре, а на заводе, училась не в институте культуры, а в училище на столяра-краснодеревщика, а воспитывалась аж в четырех советских детдомах.

Зоя Зеликман родилась в августе 1941 года в Минске, ее мать – немка, отец – белорусский еврей. В апреле 43-го года Зою вместе с мамой и братом Леней насильно угнали в Германию, до ноября 45-го они находились там.
– Война закончилась, Франция и Англия своих людей из Германии быстро вывезла, а Советский Союз своих забирать не торопился, – рассказывает Зоя Исааковна, которая знает обо всем со слов матери. – Когда в 1997-м нас вызвали в соцзащиту тут, в Североуральске, чтобы мы со свидетелями подтвердили факт пребывания в фашистской Германии, сотрудница молоденькая вскинулась на меня: “Быть такого не может, чтобы до ноября. Война закончилась в мае”.
По возвращении на Родину мать на восемь лет уехала в лагеря (сидела за принадлежность к немцам), Зою с братом разлучили, отправили в разные детприемники. Там Зое придумали новый день рождения – записали, что родилась она 5 декабря, в День конституции. “Зато всегда был выходной, – улыбается своей артистической улыбкой Зоя, – на следующий день, 6-го числа, была получка. А я  День конституции и тогда и сейчас Днем проституции называю”.
Первый раз мать разыскала дочку, когда та училась в четвертом классе, второй раз – в 1964-м. Зоя считает, что мама искала ее только с целью получить справку, что родила двоих детей – иначе пришлось бы платить налог на бездетность.
– Не понимаю, почему многие ностальгируют по советским временам, ничего хорошего от государства и в те времена люди не видели, – рассуждает женщина, – квартиру – в порядке очереди, которой не дождаться, в отпуск не отпускали, только весной, в распутицу, когда завод вставал на ремонт, а выехать куда-либо было невозможно.
По мнению Зои Исааковны, правильно говорят сейчас, что государство людям ничего не должно. Так и есть, и так было всегда.
– Я сама троих детей подняла, никто мне не помогал, – говорит бывшая узница, – платила за все, как и все остальные, и никогда никого ни о чем не просила.



Зоя отлично помнит картинки из детства, только не всегда может точно сказать, где все это с ней происходило. Помнит, как отморозила пальчики на руках, когда ее и еще нескольких ребят из детдома везли на санях выступать в соседнюю деревню, за несколько километров. Никому не жаловалась, постояла у печки, отогрела руки и пошла на сцену петь. Бабы в зале все до одной ревели, им было жаль детдомовских деток. Помнит 54-й год.
– Когда сдох этот конопатый (Сталин, прим. ред.), все в детдоме пели “Москва-Пекин”, а я орала “Мы есть хотим!”, – смеется Зоя Исааковна.
Помнит, как впервые ехала в гости к маме. Взяла с собой подружку, с которой вместе учились. Зоя купила для матери книжку Вилиса Лациса “Сын рыбака”.
– Я и сейчас считаю, что книга – это лучший подарок, – говорит с французским прононсом и приятной хрипотцой в голосе “аристократка”, – я не сильно эрудированная, но почему-то запомнила на всю жизнь и автора, и название книжки.
Помнит Зоя письма, которые, будучи маленькой, писала маме из детского дома. В них она подробно рассказывала, как участвует в художественной самодеятельности, а еще жаловалась, что все время болит голова. (Только много лет спустя девушка узнала, что переболела в детстве всеми возможными болячками, в том числе менингитом).
– Такие письма матери писала, не знала, что она неграмотная. Правда, говорила на двух языках – русском и немецком, но ни писать, ни читать не умела, – говорит Зоя Исааковна, – как она могла быть немецкой шпионкой и каким-то там вредителем, если не знала даже “а” и “б”?
Первый раз Зоя приехала в Черемухово, где после лагерей и поселения в Плисецке жила ее мать, в 1958 году. Снова прихватила с собой подружку, но теперь уже другую.
– Пошли с подружкой гулять, за нами увязались человек десять ребятишек, бегут и кричат: “Стиляги-стиляги!”, – рассказывает Зоя Исааковна, – я заметила тогда, что Североуральск года на два отставал от городов Архангельской области, где мы работали, во всем – в песнях, танцах, одежде. Мы заказывали себе наряды у швеи, простые платьица из ситца, но модного покроя.
В 1971-м году Зоя Зеликман приехала жить в Черемухово и осталась тут навсегда. Сейчас жизнью она довольна, обожает двоих сыновей и дочку, любит внуков. Так же, как и они ее.




ДАТА. 13 ноября в Екатеринбурге состоялось торжество по случаю 25-летия Свердловской областной ассоциации бывших узников гетто и нацистских концлагерей. Зарегистрирована ассоциация в 1993 году. На сегодня в Североуральске и поселках проживают 17 бывших узников, в их числе и Зоя Зеликман.