«Непредсказуемость» - повесть уральского писателя Николая Гарина (часть 15)

Осторожно присев ко мне на краешек топчана, она потрогала мой лоб, поправила шкуру, служившую мне одеялом, и попыталась встать, но я остановил ее.
— Где я?
— Вы очень слабы, — проговорила она, немного растягивая слова с едва заметным акцентом.
— А как тебя звать? — снова спросил я.
— Меня зовут Анной. И больше не надо разговаривать, — добавила она и встала.
— Подожди, Анна, — я попытался ее остановить, но она, словно не слышала, подсела к очагу, спиной ко мне, сдвинула платок на затылок и, подбросив дров, принялась, судя по склоненной голове и движению рук, что-то шить.
«Она сказала «мало сил», значит, я здесь лежу уже несколько дней, судя по всему, дня два или все три. Но как ее разговорить? Как объяснить ей, что мое время на исходе? Еще чего не хватало, чтобы я здесь на ее руках и помер. Шел от людей и к людям же и пришел.
Я попытался снова обратиться к Анне, но та была непреклонной. Продолжала шить, изредка подбрасывая в очаг дрова. Это был главный и единственный, кроме маленького оконца, источник света.
Я плавно засыпал, просыпался, а женщина продолжала заниматься своим делом.
Ближе к вечеру, судя по затухающему окошку, Анна отложила свое шитье, надвинула на лицо раструб и подошла ко мне с кружкой, чтобы влить в меня очередную порцию своего зелья.
— Ань, — отпив настоя, обратился я к ней, — ну скажи, где я? Что со мной? Что произошло? Почему я здесь?
— Завтра, — проговорила она тихо и медленно. — А пока никаких разговоров и движений. Так дедушка велел.
— Какой еще дедушка?
— Как какой? — мой дед Прохор, который спас и вылечил вас.
— Что сделал?! — у меня невольно вырвался саркастический смешок. «Эх, знала бы она, что перед ней лежит живой труп, то не шутила бы так», — подумал я и отвернулся.
На следующий день, когда я очередной раз проснулся, Анна все также, повернувшись ко мне левым боком, сидела у очага и шила. Ее силуэт с надвинутым раструбом напоминал огромную черную птицу с обрезанным клювом. Это было и смешно, и тревожно.
— Доброе утро, Аня! — проговорил я нарочито бодро, чтобы, наконец, услышать от нее, что же такое со мной произошло.
— Ну вот, — словно не услышав моего приветствия, Анна устало поднялась со своей скамеечки и направилась ко мне, — сегодня вы можете попробовать сначала сесть на постели и, если голова не закружится, встанете. Одежду вашу я починила. Но она сейчас мало поможет. Я для вас перешиваю старую малицу деда и его кисы с чижами.
Анна положила к моим ногам штормовку и штаны. — Если вам трудно, я помогу одеться.
Я ничего не понял, лишь кивнул и завозился, чтобы подняться.
— Может, помочь?
— Нет, нет, спасибо, сам попробую, — отреагировал я. — А почему их надо было ремонтировать?
— Так медведь все порвал, — огорошила она своим ответом.
— Какой медведь?! — я замер на месте, едва успев присесть на топчане.
— Как какой? Тот, что вас помял, — в свою очередь удивилась Анна.
— Но-о, насколько я помню, на меня обрушилась скала, — неуверенно, чувствуя, что здесь что-то не так, ответил я.
— Скала на вас не падала. Медведь напал. Точнее медведица. Вы напугали ее медвежат, вот она и напала.
— Но я не помню никаких медвежат!
— Дедушка вам бы больше рассказал.
— Ну и где же он? — я стал оглядывать полутемную избу, будто дед где-то был рядом.
— Ушел, — опустив голову, с печалью в голосе ответила Анна.
— Надолго?
— Насовсем. Навсегда. — Она встала и отошла к очагу.
— То есть как?
— Да так, — ответила Анна, вороша угли.
После этого мы долго молчали. Я не решался снова спрашивать ее о том, что же на самом деле со мной произошло, поскольку было заметно, что она расстроена «уходом» дедушки.

— В тот день мы с дедушкой уже возвращались домой, — неожиданно заговорила Анна, присев у очага, — готовили места для зимней охоты. Мы в лодке, а Лапа, дедушкина собачка, бежала по берегу. Вот она-то вас и нашла. Залаяла. Мы к берегу, а там вы. Весь измятый, изорванный. Я думала, что вы неживой. Привезли вас сюда, стали осматривать. Дедушка долго слушал, как вы дышите, ощупывал раны, правил косточки. Много черной крови из вас выпустил. Потом ночью он достал свой старый бубен, переоделся в священные халат и шапку, — почти шепотом продолжала Анна, еще ниже опустив голову, — и начал камлать.

— Что делать? — не удержался я, так как слышал это слово впервые.
— Ну, по-вашему, это значит гадать, ворожить, а у нас так лечат.
— Понятно.
— Дедушкин бубен затих, когда рассвело. Он очень устал и уснул прямо на полу рядом с вами. А потом он стал вас лечить.
— Интересно, и как? — спросил я не без иронии.
— Трудно, как говорил дедушка. Вы сопротивлялись. Не хотели лечиться.
— Здорово! — опять не выдержал я.
— Да, он говорил, что вы уже смирились со своей участью, что у вас совсем не было желания бороться за свою жизнь. Как будто вы уже были «там».
— Ну и дальше? — мне было забавно слушать эту, не иначе, как детскую, наивность о каком-то лечении в этой глуши, в темной бревенчатой избе, каким-то загадочным старичком-лесовичком. Повеяло чем-то древним, доисторическим.
— Он лечил вас очень долго, - продолжала Анна. — А потом сказал, что вы проживете еще десять лет, — она повернула в мою сторону свои ладони с растопыренными пальцами, — а потом еще десять. Всего двадцать.
— Милая Аннушка, — я едва сдержался, чтобы не рассмеяться, — мы в каком веке живем, дорогая?! Правильно, в двадцать первом. А твой дедушка - лекарь из Средневековья. Я не сегодня-завтра помру, — я перевел дыхание и уже более серьезно договорил, — у меня неизлечимая болезнь, тем не менее, я крайне благодарен вам, что попытались меня спасти. Спасибо вам с дедом и земной поклон, но я обречен, понимаешь, и должен вот-вот умереть. И никакие камлания мне не помогут. Я это чувствую всем своим нутром, — устало проговорил я.
Анна выслушала мое запальчивое объяснение и совершенно спокойно продолжила:
— Дедушка никогда не ошибался. К нему даже из Якутии приезжали. И он всех вылечивал.
— Одно дело лечить простуду или там раны какие, и совсем другое у меня.
— Он нашел вашу болезнь. Она у вас в голове. Дедушка сказал, что совсем избавиться от нее не получилось, а вот остановить ее развитие дальше у него вышло.
У меня по спине пробежал озноб, и гулко ударило сердце. «Как?! Откуда он узнал про опухоль? Догадался?! Услышал мой больной бред?!».
— Дедушка остановил развитие болезни, —тихо и невозмутимо продолжала говорить Анна, — он сказал, что обездвижил ее.
— Это как? — рассеянно и уже с небольшим испугом проговорил я, почувствовав, как внутри меня зазвенело.
— Ну, если, например, сломать у деревца вершинку, то оно уже не будет расти вверх.
— И что?
— Вот дедушка и сломал вершинку вашей болезни.
— И что дальше? — у меня было состояние, близкое к шоку.
— А потом он ушел. И Лапа ушла с ним.
— Куда ушел? — по инерции спросил я, забыв, что она уже говорила.
— Туда, куда шли вы.
— Не понял? — меня слегка затрясло, как от холода.
— Ну, вы ведь шли на Волчью гриву? — все так же спокойно и буднично продолжала Анна, одновременно поправляя свой раструб.
Я замер, перестал одеваться, поперхнулся и закашлялся.
— Откуда, откуда вы это узнали? — чуть не выкрикнул я.
— Дедушка говорил, что вы сами ему рассказали, когда он камлал.
У меня сдавило виски, словно голову внезапно зажало в дверях. Опять возникло ощущение, что сейчас со мной должно что-то произойти, что-то нереальное.
— Аня, я что, все еще сплю?
— Нет, вы не спите.
— Тогда скажи, зачем твой дедушка пошел на Волчью гриву? — кое-как проговорил я, удивляясь, что у меня все еще работает сознание.
И ее ответ все же взорвал мой рассудок.
— Как зачем? Чтобы умереть вместо вас.

— Стой, стой, стой! — я со стоном сполз с лежанки и, стоя на четвереньках, потрогал пол, — это была земля, холодная и твердая. Медленно поднялся, осмотрелся. Мне вдруг показалось, что все не так просто в этой крайне странной избе. Что все, что здесь находится, — некая бутафория. Даже эта женщина, которая назвалась Анной, ненастоящая. Не случайно она прячет лицо и все время поворачивается ко мне левым боком. А на левом плече, как известно, сидит у нас невидимый бес. И если сбросить этот ее странный платок, то все выяснится. Не случайно она похожа на большую птицу с отрубленным клювом. На самом деле меня давно нет. Меня раздавила скала, и то, что здесь происходит, — подготовка к чему-то мерзкому и отвратительному.


Иллюстрация в анонсе: иллюстрация Александры Раевой

Условия размещения рекламы
Наш медиакит
Комментарии
Популярные новости
Вход

Через соцсети (рекомендуем для новых покупателей):

Спасибо за обращение   

Если у вас возникнут какие-либо вопросы, пожалуйста, свяжитесь с редакцией по email

Спасибо за подписку   

Если у вас возникнут какие-либо вопросы, пожалуйста, свяжитесь с редакцией по email

subscription
Подпишитесь на дайджест «Выбор редакции»
Главные события — утром и вечером
Предложить новость
Нажимая на кнопку «Отправить», я соглашаюсь
с политикой обработки персональных данных