ПОСЛЕСЛОВИЕ
— Саня?! Командир?! — робкий, нерешительный от сомнения голос заставил меня замереть, когда я копался в моторе новенького «Бурана». Я повернулся, и гаечный ключ выпал из рук:
— Юрка?! Ты! — я не договорил.
— Санька! Живой! — на этот раз на дикий вопль невысокого бородатого мужчины в оранжевом пуховике оглянулись все, кто был на площадке по продаже снегоходов.
И боевой друг опять повис на мне.
— Я же говорил! Я говорил! — продолжал он кричать в самое ухо. Наши бороды переплелись, у обоих из глаз бежали слезы, и оба, ничего не видя и не слыша, даже самих себя, кричали, сцепившись как в борьбе. — Я же говорил! — захлебываясь слезами, задыхаясь, повторял и повторял Юрка, постепенно ослабляя свой захват. — Я знал! — продолжал он, — Да, я знал! Помнишь, я тебе говорил, что ты в рубашке родился?! Помнишь?!
— Ну конечно! Ты прав! Тысячу раз прав! — у меня самого продолжали течь слезы. Я был бесконечно рад, что все же есть еще кто-то из прошлой жизни, которому я действительно дорог.
Мы еще долго разглядывали друг друга. Похлопывая по плечам, груди, снова обнимались, пока неожиданно не прозвучал детский голосок:
— Папа, а куда остальные канистры ставить?
— Как куда?! На свой прицеп и ставь, только крепче привяжи, я проверю, — ответил я машинально и снова повернулся к Юрию.
— По-дож-ди! — заторможенно проговорил Юрий, и его глаза снова полезли на лоб. — Это кто «папа»?
— Как кто? Я, — мне стало весело. — Знакомься, это Егорка, — я прижал к себе сына. Мой старший.
— Егорка?! Твой старший?! — как в сомнамбуле повторил Юрий и протянул мальчику руку. Тот с серьезным видом, как настоящий мужичок, крепко ее пожал. - Старший?! — глаза Юрия все еще находились в области лба.
— Ну да, Егор Александрович. А вон тот, что возится у прицепа в лисьей шапке — Мишка, мой средний. А дома Дениска, он с матерью остался.
Юрий стоял с раскрытым ртом и крутил головой, явно не веря в услышанное.
— У тебя сыновья?! Три сына?! – опять проговорил он сухим голосом.
— Ну да. Наследники. Погодки. Егору скоро двенадцать. А Дениске девять.
— А жена… красивая? — почему-то спросил Юрий.
— Очень! — ответил я, продолжая улыбаться.
— Да, да, да, — он на слабеющих ногах подошел к снегоходу и с явным облегчением присел на краешек сидения. — Охренеть-не встать! — выдавил он, разглядывая Егорку и медленно поворачивая голову в сторону Мишки.
— И чем они занимаются? — похоже, Юрий сам не понимал, зачем задал этот в общем-то нелепый вопрос. Но раз задал, надо было на него отвечать.
— Егорка - это будущий механик, — охотно отозвался я. — Он твой «Буран» с закрытыми глазами разберет и соберет. Мало того, сам без какой-либо помощи конструирует сверхлегкий вертолет. — Я вдруг почувствовал, как приятно говорить об успехах старшего сына.
— А Мишка, — я повернулся в начало колонны, где Мишка вместе с мужиками упаковывали прицепы, готовясь к дальней дороге, — он прирожденный охотник, как его дед и прадед по линии матери. Рвется на медведя сходить. Но пока рано.
Я говорил и разглядывал Юрку, который все еще пребывал в небольшом шоке. У него то и дело вытягивалось лицо, и он блуждал взглядом то по Егорке, то по Мишке, то упирался в меня, явно слушая в пол-уха.
— Ну, а Дениска, — продолжал я, — мамочкина радость, будет зоотехником, как и Аннушка. Он не то что стрелять, — бабочку не раздавит. Ему бы девкой родиться.
— Ну ладно про нас, ты-то как? Как Антонина, ребята, внуки?
— Подожди, подожди, — Юрий продолжал крутить головой.
Мы уже почти час сидели за столиком в опустевшей после обеденного времени поселковой столовой, где я рассказывал старому другу, что со мной произошло чуть больше двенадцати лет назад.
— Ты же знаешь, я никогда не верил ни в приметы, ни в чудеса, — продолжал я свой неспешный рассказ. — Но мое излечение стало настоящим чудом! А сыновья? — я кивнул на мутное, давно не мытое стекло столовой, за которым Егор с Мишкой продолжали возиться возле новеньких «Буранов» с прицепами, гружеными канистрами с ГСМ.
— Ты знаешь, странно, но я только сейчас познал, что такое счастье! Да, ждать пришлось долго, но и у меня случилось. Когда Егорка родился, я чуть с ума не сошел от радости. А когда Мишка с Дениской — для меня Аннушка стала святой.
Пока я говорил, лицо Юрия медленно мрачнело, хотя он старался и делал вид, что внимательно слушает.
— Ладно, говори, как у тебя? Как ребята? Как Антонина? — чувствуя перемену в друге, осторожно перевел я разговор.
— Нет больше Антонины, моей ласточки! — вдруг огорошил меня Юрка незнакомым голосом и отвернулся, чтобы скрыть слезы.
— Что?! Что ты сказал?! — выкрикнул я и привстал со стула. Уборщица, что протирала столы, выронила тряпку и торопливо вышла из зала. — Что ты сказал?! — прохрипел я.
— Шестой год пошел, как схоронили мы нашу мамку. — Юрий, уже не стесняясь, стал вытирать слезы.
У меня от неожиданности аж виски заломило, и в горле стало тесно и колко.
— Как так, Юрка?!
— Не уберег, — покачал он головой. — Ладно, все, — Юрий поднял обе ладони, — давай о нас.
— А что о нас? Мы-то с тобой живы…
— Вот то-то и оно.
— Хорошо, скажи, как ты здесь оказался? — через затянувшуюся паузу проговорил я, проглотив горький ком.
— Ничего себе. А ты чьи снегоходы купил? — Юрий через силу попробовал улыбнуться.
— То есть что значит «чьи»? — в ответ удивился я.
— Вот-вот, это я их привез. Я же экспедитор, Саня. Три фуры подо мной. Пятый год по дорогам болтаюсь. Полстраны исколесил. — Юрий отвернулся к окну, — Не могу я дома находиться, Саня. Везде Тоня мерещится. Стоит, молча смотрит на меня, — он махнул рукой.
Мы еще какое-то время молчали, после чего Юрий сам нарушил затянувшуюся паузу.
— Да! — неожиданно воскликнул он, — я же у тебя дома побывал, в Екатеринбурге.
— Ну и, что там? — без особого интереса отреагировал я.
— Сначала думал, что адрес перепутал. У вас же сорок шестая была, на третьем этаже?
— Вроде бы.
— Что значит «вроде бы»? Столько прожил и что, забыл уже?
— Ладно, ладно, что там дальше, — все с тем же равнодушием отреагировал я. Мне действительно было не очень интересно, потому что я, в общем-то, знал, что должно было произойти с квартирой и памятью обо мне.
— Ну так вот, первый раз я был часов в десять утра. Никто мне не открыл. Звонил-звонил, но за дверью тишина. Второй раз пришел где-то часов в девять вечера,— опять тишина. Тогда позвонил в соседнюю сорок пятую. Мне открыла…
— Рыжеволосая, лет под пятьдесят женщина довольно неряшливого вида? — опередил я друга.
— Ну да рыжеволосая, только мне показалось далеко не неряха, и не по пятьдесят, а гораздо моложе и вполне приличная мамаша.
— Мамаша?
— Ну да, сначала девочка, пяти-шести лет заглянула, потом мальчик чуть младше. Мы через порог разговаривали.
— Ух, ты! — не выдержал я, искренне радуясь за Зинку.
— Девочка вся в мать — медноволосая, а паренек темненький, — видя, что я заинтересовался судьбой бывшей соседки, Юрий и добавил подробности про ее детей.
— Ну, так вот, — продолжил он, — от этой соседки я узнал, что когда ты пропал, только через месяц приехала твоя жена и сначала продала всю мебель, а потом и саму квартиру. Продала какой-то пожилой паре. Та, в свою очередь, буквально через год перепродала или поменялась со своими родственниками. И на тот момент, когда мы разговаривали, квартира числилась снова в продаже.
— Интересно, — проговорил я без всякого интереса, исключительно для того, чтобы не обидеть друга.
— И тебя, оказывается, искали недолго. Твоя бывшая соседка сказала, что ты пропал «специально».
Так как я представился твоим бывшим сослуживцем, то она мне и поведала о причинах твоего исчезновения. Короче говоря, все поверили, что ты ушел с белого света из-за неизлечимой болезни.
— Ну, а поминки, слезы безутешной вдовы, вечная память? — с фальшивым отчаянием вырвалось у меня.
— Нет, об этом она мне не поведала, но о тебе говорила с особой теплотой. Видимо, ты оставил след в ее душе? — Юрий подозрительно посмотрел на меня.
— Оставил, оставил, еще какой! — Не стал я его разубеждать. И мы опять надолго замолчали.
— Слушай, — я, наконец, прервал паузу, — раз ты экспедитор, стало быть не только «Бураны» возишь?
— А то.
— Так вот, если я тебе закажу еще кое-что, ты сможешь достать?
— Ну, во-первых, смотря что. А во-вторых, ты же понимаешь, что я могу привезти только по зимнику.
— Да это понятно.
— Ну, тогда говори, что именно тебя интересует.
— Многое, Юрка. Очень многое, что мне надо.
— Ну?
— Было бы здорово, если бы ты действительно смог достать. — Я придвинулся ближе к столу. — Понимаешь, я что-то вроде фермер что ли. Нет, без дураков, я серьезно, — видя, как Юрий чуть поджал губы, чтобы откровенно не улыбнуться, — у меня три песцовых фермы. Оленей несколько сот. Мы объединили частные хозяйства. Ну не колхоз, конечно, а так, для того, чтобы легче было реализовывать продукцию.
Юрий посерьезнел и стал слушать меня внимательнее.
— Так вот, мне позарез нужны солнечные батареи. Деньги есть. И доставить их желательно сюда, в Няксимволь. А дальше, до дома, мы уж как-нибудь сами. Электричество, Юра, во как нужно! — я резанул ладонью по своей шее. — Электричество! Электричество! В планах у нас со временем поставить небольшую гидроэлектростанцию. Даааа, вот так! И речку под это дело присмотрели. Появится электричество, купим небольшой колбасный цех. Нам мясо девать некуда. Не успеваем реализовывать. Возим либо сюда, либо в Приобье. Ну и ты сам понимаешь, — дорога всю прибыль съедает. А если колбасу делать, — совсем другой расклад. И со шкурками та же история.
Я говорил и говорил, торопливо выкладывая старому другу проблемы.
— Подожди, — наконец остановил меня Юрий, — давай по порядку и по значимости, — он полез в карман, достал толстый еженедельник, щелкнул авторучкой. — Итак, ты говоришь солнечные электростанции?
— Да.
— Хорошо, мощность, количество и что к ним? Да, кстати, а почему бы вам не приобрести ветряки? В горах-то они за милую душу! В прошлом году я несколько штук на Алтай поставил.
— Точно! Пиши.
— Сколько? Мощность?
— А какие бывают?
— Ну, разные бывают. Сань, я ведь только поставщик. На Алтай я возил стокиловатники.
— Давай и нам такие штуки три, — осторожно проговорил я, хотя не имел ни малейшего понятия об этих агрегатах.
— Хорошо. Только предупреждаю, это очень недешево получится.
— Тогда давай пока один, — с сомнением проговорил я.
Мы еще с полчаса работали над списком, пока в столовую не ввалились Егорка с Мишкой.
— Пап, дядя Матвей говорит, что все готово и можно отправляться.
— Да, да, мои хорошие. Все, мы закончили.
— Подожди, — оборвал меня Юрий. — Егор, — обратился он уже к моему старшему, — а какой двигатель ты собираешься поставить на свой вертолет?
— Как какой? От снегохода «Буран», — солидно ответил Егор с мальчишеской задорностью.
— Не спеши, я тебе привезу двигатель от мотоцикла «Днепр». Это более удачное решение. Я ведь долгое время сам пытался построить, правда, одноместный самолет.
— Дядя Юра, — пояснил я для ребят, — бывший авиамеханик.
— Хорошо, я подожду, — деловито ответил Егор, и они с Мишкой не спеша удалились.
— Слушай, я все еще под впечатлением от твоих пацанов, — проговорил с теплотой Юрий, убирая в карман свой блокнот. — Вот бы Антонина обрадовалась. Она тебя, как брата, любила.
— Юр, а может ты ко мне переберешься? — неожиданно для самого себя проговорил я.
— Что значит переберешься? — Юрий замер.
— Ну, а что мотаться по дорогам. Тебе ж не сорок …
— И даже не пятьдесят, — угрюмо добавил Юрий.
— Вот-вот. Годы берут свое. Ты теперь один и дом пуст. Так, может, ко мне… Хотя бы на лето, пока зимники спят? — я с надеждой смотрел на друга.
Мы б с тобой таких дел наворотили! Нет, на самом деле возможностей море. Вы бы с Егоркой геликоптер сделали и летали бы над тайгой.
Через десять минут мы прощались. Юрка долго не отпускал меня из своих объятий. Снова прослезился, но молчал. Потом вдруг спохватился, задрал рукав и стал торопливо снимать часы.
— На, я ведь с ними так и не расставался, — он счастливо улыбался, — ни разу не останавливались. Идут за милую душу. Вот что значит командирские!
Ну вот, теперь, пожалуй, и все!
Иллюстрация в
анонсе: вк-медиа
