«Непредсказуемость» - повесть уральского писателя Николая Гарина (часть 13)

НА МЕСТЕ

Во вторник за два часа до вылета мы были на аэродроме. Юрий сам долго осматривал старенький «АН-2». Сам подогнал заправочный «Урал» и возился со шлангами. Потом вместе с летчиками запускали двигатель, пошевелили подкрылками, хвостом.
— Ну что, будем прощаться? — дрогнувшим голосом, подходя ко мне, проговорил Юрий, вытирая руки ветошью. — Знаешь, Сань, не верю, что с тобой может что-то случиться, не верю и все тут. Хоть убей.
— Судьбу, Юр, не обманешь. К кому-то «худая с косой» приходит в двадцать лет, к кому-то в восемьдесят. Но приходит ко всем, без исключения. Сейчас мое время.
Перед поездкой я как раз прочитал про «худую с косой». Классно кто-то сказал:
- «Это абсурд, вранье:
череп, скелет, коса.
Смерть придет, у нее
будут твои глаза».
— Это у Бродского. — тут же среагировал Юрий.
— Что? — не понял я.
— Бродский. Поэт Бродский это сказал.
— Может быть. Может быть. Да, кстати, — я быстро снял с руки часы и протянул Юрию, — вот, это тебе на память.
— Да ты что, это ж командирские, подарочные!
— Вот, я и дарю их тебе.
— Ну, спасибо, командир. Я и без подарка тебя помнить буду до своей смерти. — Юрий растрогался, и мы с минуту молчали.
— Сань, — после паузы проговорил Юрий, — неужели ты нисколько не сомневаешься в правильности своего решения, — он кивнул в сторону гор, робко выглядывающих из-за вершин деревьев.
— Устал я, Юра. Устал сомневаться. Да и приступы участились. А еще боль, будь она неладна. Ну, ничего, скоро все закончится.
— Ладно, пошли, — Юрий отложил ветошь и повел меня к самолету.
— Кстати! — Юрий даже остановился, — я узнал про твою попутчицу.
— Да ну?! Когда успел?
— Когда ты спал, командир.
— Ну и?..
— Вот тебе и «ну и». Я ж говорил, что обыкновенное совпадение. И фамилия ее отца другая, и годы службы у нас разные. Да, с Омска, и подвиг…
— Ну и что это меняет, Юра?!
— Я понимаю. Ладно, пойдем, через пять минут вылет. — Дальше, к самолету мы шли молча, каждый думая о своем.
— Ребята должны тебя высадить на нашем запасном или аварийном аэродроме, — пояснил Юрий, — Там есть небольшая избушка. Ты ее легко отыщешь. В ней можно переночевать, чтобы уже с утра в путь. Дорогу мы с тобой детально обсудили, так что два-три дня - и ты на месте.
— Да, помню. Спасибо тебе! Тоне кланяйся.
— Она уверена, что ты летишь в Саран-Пауль, — тише проговорил Юрий, и мы обнялись. — Ну что тебе пожелать на прощание?
— Как что? «если смерти, то мгновенной…»!
— Тогда ран тебе, командир, небольших!
— Хорошо, я этой «худой с косой» так и скажу.

«АН-2» не «МИ-8», тем не менее, у меня было чувство, что я снова лечу на боевое задание. Рев мотора, вибрация, внизу - земля, а вокруг - шпангоуты, круглые иллюминаторы, десантные скамейки, точно такие же, как и в вертолете, запах авиационного керосина, то есть реальное ощущение скорого куража со стрельбой, взрывами, смертельной опасностью и счастливым концом.
Когда самолет завалился на вираж, я понял, что «приехали»: удар шасси о кочкастую землю, жуткая тряска, небольшой пробег и крутой разворот.
— Ну, вот и все, охотничек, с прибытием, — перекрикивая вой мотора, констатировал второй пилот, открывая овальную дверь и устанавливая короткую лесенку.
— А-а, спасибо! — промямлил я и ринулся к выходу. Едва я оказался на земле, как за мной мягко захлопнулась дверь, мотор взревел, и машина покатила на взлет.
— Действительно все, — повторил я слова пилота. Теперь действительно все. Я прекрасно понимал, что час полета перенес меня в такую глушь уральского севера, из которой выбраться почти немыслимо. Мне, по крайней мере. Да я и не думал выбираться, наоборот — прибыл сюда, чтобы остаться.
Я огляделся. Сверху, с высоты птичьего полета, тайга выглядела очень мило и напоминала роскошный ворсистый ковер с «дефектами» в виде русел рек, озер и скалистых вершинок многочисленных сопок. Я любовался движущейся панорамой, зачарованно обегая ее взглядом до самого горизонта.
Но вот я на земле. «Ковер» остался там, на высоте птичьего полета. А здесь все обычно. Небольшая вытянутая вдоль застывшей речушки поляна откровенно соблазняла своим уютом и тишиной. В другое время я бы без сомнений остановился, разбил бивуак, достал удочки, захлебнулся бы ароматом ухи, наколотил шишек с ближайшего кедра, наломал грибов и со всей отрешенностью отдался бы природе. Да, так бы и было в другое время. А на этот раз я лишь с сожалением обежал взглядом удивительный таежный уголок и, забросив на спину рюкзак, обреченно побрел в обратную от речушки сторону, как и предусматривал мой маршрут, — на запад.


Про рекомендованную Юрием избушку, спрятавшуюся где-то здесь в ближайшем лесочке, и отдыхе перед дорогой я даже и не вспомнил, рассчитывая пройти за остаток дня километров пять или как получится.
Погода благоприятствовала. Редкие комары особо не досаждали. Первые сотни метров дались даже очень легко, пока не спустился к болотине, где и комаров оказалось больше, и ноги промочил, и пыл слегка поубавился. Ближе к вечеру, когда выбрался на небольшую возвышенность, стал подыскивать место для ночлега.
Таежником я бы себя не назвал, хотя любил и понимал лес. Любил горы, наши Уральские, которые исходил еще в юности до поступления в училище. Не боялся ночевать в одиночку и зимой, и летом. Но это было очень давно. Отвык. Потяжелел, растерял навыки. Тем не менее, разводил очаг и собирал шалашик почти «на автомате». То есть руки сохранили память и делали все сами.
Первая ночь в лесу захватила меня забытой таинственностью. Черный плоский силуэт деревьев, забрызганное звездами небо, волшебный танец огня, затаившаяся обманчивая тишина и разгулявшееся воображение навели на меня такую жгучую тоску, что я не сразу почувствовал, как по щекам бегут слезы.
— Ну, вот и один! — проглотив колючий ком и оглядывая обступившую нас с костром темноту, проговорил я вслух. Проговорил и удивился собственному голосу, который прозвучал как-то нелепо и странно в этом полном одиночестве.
«Ближайшее жилье в сотне километров. Теперь никто, кроме Юрки, не знает, где я и что со мной. А через день-два и он не сможет меня найти в этой таежной глуши», — продолжал я рассуждать.
Не было ни страха, ни сожаления, ни чувства вины перед теми, кто остался там, в мире людей и суеты. Не чувствовал, потому что принял, как мне казалось, продуманное, осмысленное решение. Но если быть предельно откровенным, то все же было некое непонятное и загадочное чувство, что тебя кто-то настойчиво все время ведет за руку. Причем, именно настойчиво и нежно. Может, так и уводят туда, откуда не возвращаются?
«Одно непонятно — почему это происходит со мной?! Почему уходить надо в пятьдесят два?! Когда мог бы еще пожить! Нет, понятно, когда жить невмоготу, как у стариков, которые мечтают избавиться от постоянных болей! А тут еще, вроде, и сил не мерено, и мало кому мешал, ни вреда, правда, и ни пользы не принес, тем не менее, — почему?!».
Нодья, которую я устроил по всем правилам, разгорелась и теперь ровный, спокойный огонь жил своей жизнью, рассчитывая не умирать до утра.
Я лег на спину и стал смотреть на звезды. Меня всегда поражала и пугала космическая бесконечность. Ну, действительно, что же там дальше? Возможно каждый человек рано или поздно задавал себе этот безответный вопрос. Действительно, как понять бесконечность, если на Земле все конечно, все можно посчитать, замерить, определить. И вдруг такое неземное понятие, как бесконечность, ведь где-то должен же быть конец этой бесконечности, говорит нам мозг. Должен, как бы не парадоксально это звучало. И от этих мыслей в голове что-то замыкается, опасно искрится и начинает дымиться. Почему? Потому что появляется следующий вопрос — ну, а за ним, за этим концом, что дальше?!
От таких размышлений мне снова стало грустно, уныло и печально. Ну, еще бы, сколько миллионов лет существует человек? Люди рождаются, живут и умирают. Умирают все. И что значит жизнь одного отдельно взятого человека в масштабах бесконечности? Мгновение?! Даже не мгновение, а нечто невидимое под самым большим микроскопом. Стало быть, опять-таки в рамках бесконечности жизнь человека - ничто! Хотя какие рамки могут быть у бесконечности? Это и странно, и страшно! Жил себе человек, рос, учился, развивался, радовался и бац!
Прожив пятьдесят два года, я ухожу в бесконечность, из которой появился. И весь мой опыт, моя физика, мои телодвижения, выходит, просто возня. Получается, что и жил напрасно. И люди вокруг, которые окружали тебя, тоже рано или поздно умрут, и дети, и внуки, и правнуки, и так далее до бесконечности или до распада на атомы.
Все это лезло и лезло в голову и не давало спать, пока я не закатился под бочок своего шалашика и, утомившись, все же уснул.


Иллюстрация в анонсе: иллюстрация Александры Раевой

Условия размещения рекламы
Наш медиакит
Комментарии
Популярные новости
Вход

Через соцсети (рекомендуем для новых покупателей):

Спасибо за обращение   

Если у вас возникнут какие-либо вопросы, пожалуйста, свяжитесь с редакцией по email

Спасибо за подписку   

Если у вас возникнут какие-либо вопросы, пожалуйста, свяжитесь с редакцией по email

subscription
Подпишитесь на дайджест «Выбор редакции»
Главные события — утром и вечером
Предложить новость
Нажимая на кнопку «Отправить», я соглашаюсь
с политикой обработки персональных данных