...Раскаленными обжигающими осколками по щекам пробежали слезины. Я торопливо налил еще водки и вот только теперь почувствовал всю ее горечь. Словно в меня вошло огненное, отвратительное время, горькая колючая правда.
– Да-а…. Если бы ты тогда не закрыл меня собой! – я погладил пальцем глянцевое лицо молоденького паренька с очаровательной детской улыбкой и ямочками на щеках, – ты бы жил себе и жил! А может, – ударила вдруг в голову мысль, – я тоже тогда погиб, вместе с вами?! Может я тоже там остался?! А все, что потом все эти годы со мной произошло, – какой-то неудачный вымысел, миф?! Потому что там была жизнь, а здесь – видимость, иллюзия жизни?! – Простите! – еле выдавил я и снова потянулся к бутылке.
Соседка Зинка
Вдруг в смежную с соседями стену что-то ударило. За тяжелым глухим ударом последовал женский вскрик, а за ним и вой. Слов разобрать было невозможно. За первым ударом, ухнул второй, но на этот раз похоже что-то уронили на пол. Хорошо было слышно, как звонко рассыпалось стекло. И снова женский визг с последующим воем. «Славик прикатил», – определил я и переключился на соседей.
Бездетная чета Гусевых – Славик тридцати восьми лет и его жена Зинаида – вселилась в наш дом года три назад. Первые два года их было не слышно и почти не видно. Но последний год, а именно с того момента, как Славик стал ездить куда-то на Север, работая вахтовым методом, в их семье все изменилось. Пятнадцать дней, пока Слава работал на севере, в квартире стояла абсолютная тишина, и пятнадцать дней по возвращению – сплошные «драматические спектакли» для жителей дома. Когда в третий раз завопила Зинка, и громче обычного забубнил Слава, я не выдержал. Да и сколько можно было терпеть?! Я вышел на площадку. Здесь шум слышался гораздо сильнее, чем на кухне. Казалось, что они ругаются прямо у входной двери. Однако, когда я стал звонить беспрерывно, они услышали. Затихли. Потом дверь резко распахнулась, и в проеме появилась могучая фигура Славика.
– Те че?! – грубо осведомился заметно подвыпивший сосед.
– Да так, хочу призвать к порядку.
– Ты че, типа крутой секьюрити что ли? – он скривил мокрые губы, – А?! или к Зинке пришел?
– Эй, ты шалашовка, тут еще один твой хахаль!
Из-за его спины показалась соседка. Расхристанная, со взрывом рыжих волос на голове, она затравленно смотрела на меня, явно не видя.
– Че ты несешь?! – женщина даже не пыталась застегнуть халат, под которым на ней висела застиранная ночнушка.
– Он че, тоже …?! Я не дал договорить, мой кулак сам резко врезался и утонул в мягком рыхловатом животе гиганта-соседа. А когда тот с характерным «хэком» перегнулся пополам, пришлось пустить в ход колено.
– А-ах, ты сволочь! Шакал! Козел вонючий! Сука! – завопила отчаянно Зинка и кинулась на меня, перепрыгивая через упавшего мужа. Я брезгливо оттолкнул ее и вернулся в квартиру. Дверь закрывать не стал, подумал, что вдруг сосед оклемается и рванет за реваншем. Поэтому я убрал из прихожей все хрупкое и нежное, надел рабочие ботинки и, пройдя на кухню, ждал ответного визита Славика. Прошло минут пять или чуть больше, как в дверь робко постучали.
– Открыто, – рявкнул я громко и подобрался. – Можно? – тихо проговорила Зинка, просовывая в дверную щель свою вздыбленную голову.
– Попробуй. Зинка, покорно опустив голову, прошла на кухню. – Михалыч, ты прости, что я тебя обматерила да наорала, – робко проговорила она. – К нам сегодня участковый два раза приходил. Сказал, что, если еще хоть одно замечание…. В общем, Славик-то че, он ведь только силу признает. Он ведь сразу уснул. Я его довела до дивана, он и уснул.
– А что не уйметесь?! Вокруг люди. Орете, мебель ломаете, – ворчливо проговорил я, не понимая, с чем соседка пожаловала. Не уговаривать же меня не ходить к участковому?
– Дааа, все что могли, то и сломали, – угрюмо ответила Зинка и всхлипнула. – Я ведь раньше не пила. Это из-за него, Славика, чтобы ему меньше доставалось, вот и стала с ним делить бутылку.
– Лучше бы детей нарожали, чем дурью заниматься. Зинка, низко опустив голову, молчала. – А? Что мешает? Я не заметил, как она вся напряглась и даже в лице изменилась. – Да вот от этого мы и бесимся, – неожиданно, почти шепотом проговорила она.
– От чего от этого? – не понял я. – Да от того, что не можем родить, – громко и со злостью в голосе ответила Зинка и развела руками, – не можем и все!
– А что так? – задал я нелепый вопрос и сам же смутился.
– Слушай, Михалыч, налей мне, а то тошно сил нет. Я достал вторую стопку и налил до краев. Зинка, не задумываясь, хлопнула ее и потянулась за закуской. – О-о, ни фига себе, какая закусь у тебя нехилая! – восторженно проговорила она и подцепила остаток бекона. – А-а! Волшебно! А че, гуляем, Михалыч? – Зинка расслабилась и осмелела.
– Да, есть повод, – глядя на жующую соседку, ответил я равнодушно.
– Не скажешь?
– Нет.
– Ну, тогда налей еще.
– А куда гонишь?
– Спешу насладиться халявой, а то прогонишь, я и не успею…
– Ешь, ешь, – мне было почему-то жаль эту еще молодую и вполне привлекательную женщину.
– Михалыч, а скажи, – с набитым ртом обратилась Зинка, – а че ты все время один живешь? Баб не водишь! Еще вон как бодро выглядишь. Молодой, красивый, хоть и седой. Сколько тебе? Сорок пять, сорок семь?
– Ты ешь давай и проваливай.
– Ну а чё, интересно же. Нет, я, конечно, понимаю, твоя Марина где-то в европах с внуками водится. А ты-то сам как? Как тебе без женского тепла? Год- два или три Марина не приезжала?
– Уймись, – проговорил я устало, дожидаясь, когда соседка попробует все и уйдет к себе.
– Михалыч, ну можно я еще у тебя посижу? А? Дома невыносимо, – неожиданно попросила Зинка.
– Сиди, – пожал я плечами. Несколько минут сидели молча. Потом соседка встала.
– Я квартиру посмотрю?
– Смотри, – я снова пожал плечами.
– Уютно, – заключила она, осмотрев комнаты, заглянув в туалет и в ванную.
– А у нас черт ногу сломит. Я наведу порядок, а Славик приедет и такой бардак устроит, что я после него неделю прибираюсь.
– И что не живется? – спросил я всё также ворчливо, без особого любопытства.
– Чё не живется? – переспросила Зинка, усаживаясь на свое место. – А вот не живется и все тут, – неожиданно зло проговорила она. Её глаза повлажнели, лицо исказилось и стало некрасивым. Я понимал, что это водка навевает ей сентиментальность и жалость к себе. И все же было жаль бабу. Крепкую, молодую, далеко не уродину.
– Хочешь, я расскажу тебе, как мы со Славкой сошлись? – неожиданно проговорила она, поставив на стол локти.
– Ну.
– Я ведь замужем была, – она смотрела на меня в упор, словно демонстрируя свою откровенность. – Вернее выходила замуж за Витьку Злобина из нашей же деревни. С пятнадцати лет мы с ним в любовь играли. Прятались по сеновалам летом да по баням зимой. Я тогда думала, что вот она какая сладенькая взрослая жизнь. В Армию его проводила и честно дождалась. Ну и куда деваться раз дождалась? – замуж. Вот на нашу с Витькой свадьбу и приехал Славик. Они вместе служили, дружили, ну и договорились друг друга на свадьбу приглашать. Я, как Славку увидела, думала, с ума сойду! Витька невысокий, худенький, осторожный. А Славка огромный и мощный, как танк. И, оказывается, он меня тоже сразу разглядел. «Красть» невесту сам организовал, – Зинка закинула голову и тихо, счастливо засмеялась. – В сарай к дяде Боре, соседу через два дома затащил, сорвал с меня наряд ну и…, – она опять залилась счастливым смехом. – Вот тогда я и поняла, что такое настоящий мужик, – она снова хохотнула. – В дом вернулись под утро. Я мятая, почти голая, а он решительный, сильный. Короче говоря, в тот же день я с ним и уехала. Вот так.
Лицо Зинки стало серьезным. Она сделала небольшую паузу, убрала руки со стола и сидела, словно на суде обвиняемая. Я думал, что она закончила, но, помолчав, Зинка продолжила свою исповедь.
– Покидала нас судьба по всей России. Где только мы не были. Он работал на стройках, я без специального образования либо в детском саду нянечкой, либо санитаркой в больнице. Но ничего, жили, любили друг друга без ума. Деньги копили на квартиру. Сюда приехали и сначала долго в общежитии на Уралмаше мучились. Потом, когда, наконец, скопили на квартиру, сюда переехали, – Зинка замолчала. Я опять подумал, что ну теперь точно все. Однако она вдруг отвернулась, и ее плечи слегка задрожали. Я понял, что плачет.
– Думаешь, мы о детках не думали? Думали, Михалыч, еще как думали, – она повернулась обратно и, не глядя на меня, продолжала, – сначала не хотели, так как мотались по стране, потом, когда осели на Уралмаше, решили еще потерпеть, чтобы ребенка в своей квартире растить. И вот… – она снова отвернула лицо и надолго замолчала. Я сидел, ожидая чего-то необычного. Так и случилось…
Иллюстрация в
анонсе: пиксабай
