НА АЭРОДРОМЕ
На следующий день мы оба отправились в аэропорт или, точнее сказать, на местный аэродром. Жалкий вид выцветшего одинокого деревянного здания с блеклой вывеской навевал уныние и сомнения, что здесь вообще когда-то взлетали и садились самолеты. Однако «кукурузник» «АН-2» с брезентовым «намордником» на моторной части и два «Ми-8» с печально поникшими винтами говорили, что, дескать, и здесь еще теплится мечта о небе.
На скрипучем крыльце нас встретил сторож и доложил Юрию Ивановичу, что вверенное воздушное хозяйство под его бдительным оком в полном порядке и никаких происшествий.
— О, ты здесь в авторитете? — сыронизировал я через плечо.
— Представь, четыре должности в одном лице, — серьезно ответил Юрий.
— Это как?
— А так. Я и авиамеханик, и диспетчер, и руководитель полетов, ну и директор.
— Ух ты! И такой скромный.
Мы прошли в диспетчерскую. Несмотря на столь запущенный вид здания аэродрома в хозяйстве самого Юрия Ивановича был не образцовый, но все же порядок. В журнале заявок ближайший вылет значился на вторник, то есть через три дня. Причем, вылет «АН-2» в поселок Саран-Пауль. Остальные вылеты планировались на конец месяца, что никак не устраивало меня.
— Ну, давай посмотрим. — Юрий подвел меня к огромной карте, на которой были отмечены все маршруты местной авиации. — Вот смотри, — мы здесь, а Саран-Пауль — вот где, — он показывал авторучкой предстоящий маршрут. — А теперь покажи, куда тебе надо. — Юрий смотрел на меня, и я видел, как он едва сдерживается, чтобы вновь не пуститься отговаривать от моего безумного, с его точки зрения, решения.
— Юр, да уймись ты, в конце концов. Ты же знаешь, если я решил, это железно. Не бычься, а помоги собраться и добраться. А куда мне надо — вот, — я ткнул пальцем. — Это гора Торе Поре Из.
— Ну, это понятно, — с легким раздражением среагировал друг. — А точнее?
— А точнее - это вот сюда, немного севернее. Место называется Волчья грива.
Я заметил, как Юрий сначала вздрогнул, а потом медленно повернулся ко мне. В его глазах было и крайнее удивление, и даже что-то похожее на испуг.
— Волчья грива, говоришь?
— Если память мне не изменяет, то звучит примерно, как Нэ-Салыуй-Нёр, или Гора-волчица.
— И кто тебе посоветовал именно это место? — Юрий смотрел на меня во все глаза.
— В нашем городском турклубе. Сказали, что это самое малопосещаемое место на Северном Урале. По статистике полтора человека за год.
Юрий прошел к своему столу, сел в потертое кресло и, поставив локти на стол, обхватил голову руками.
— Что такое, Юр?!
— А другое место тебя не устроит? Почему именно Волчья грива?
— Не понял? — я подсел к другу в крайнем недоумении.
— Десять лет назад, — через длительную паузу начал Юрий Иванович, — там погибла целая бригада бурильщиков. Все семь человек.
— Ну и каким боком это относится ко мне?
— Да никаким! Погибли они самым странным и загадочным образом.
— И что?
— Я к тому, что ты, конечно, можешь пойти, куда угодно, и построить свой саркофаг или что ты там задумал, только у местных охотников Волчья грива считается самым гиблым местом.
— Ну да?
Юрий с озабоченным видом встал из-за стола, подошел к карте, долго смотрел на нее, потом вернулся на место. Я наблюдал за ним и ждал объяснений.
— За эти последние десять лет, — наконец продолжил Юрий, — я не слышал, чтобы кто-то из геологов, туристов или охотников упоминал про гриву и, вообще, про тот район.
— Вот и славно, — улыбнулся я. — Представляешь, никто не будет мне мешать.
— Не смешно, Сань. Совсем не смешно. Я подробностей не знаю, но то, что тогда там произошло…
— Хорошо, рассказывай, — благосклонно разрешил я, видя, как моему другу очень хочется меня напугать.
— Подробностей я не знаю. У меня информации, как у всех.
— Ну вот, а я приготовился тебя слушать, — разочарованно ответил я.
— Самое загадочное в трагедии с буровиками - то, что их так и не нашли.
— Не понял!
— Что непонятно? Их убили, вернее, сожгли в вагончике, а трупы исчезли.
— Юр, ты слышишь себя?
— Сначала их обнаружили убитыми, вернее, полусгоревшими. А когда через неделю приехали их забирать, они исчезли.
— Что, ушли своим ходом?!
— Их целый год искали. И с воздуха, и с собаками, подключали местных охотников. Семь человек, как сквозь землю.
— А, может, как раз сквозь землю?
— Не ерничай, Саня, — с упреком оборвал меня Юрий. Он встал, подошел к окну и надолго замолчал, глядя куда-то лет на десять назад.
Однако, я и не думал иронизировать по поводу гибели целой бригады буровиков.
— Юр, — я вырвал его из воспоминаний, — а кто знает более подробно об этом случае? — Мне на самом деле стало интересно, как это могли исчезнуть тела целых семи человек?! Как такое могло произойти и почему поиски ничего не дали?!
Юрий долго молчал, продолжая что-то высматривать в сплошной стене вековых кедров, что выстроились по другую сторону взлетной полосы.
— Сейчас мало, кто остался, — Юрий развернулся и продолжил, — хотя мой сосед через улицу Вадим Семенович Сорокин участвовал в этой акции, но есть одно «но».
— И какое?
— Он спился. Стал бичом.
— Хочешь сказать, он пропил память?
— Вполне возможно. Но столь же возможно, что он кое-что помнит.
— И как он связан с этой драмой?
— О, к этой трагедии он имеет самое непосредственное отношение. Он формировал ту саму бригаду и оснащал буровую. Сорокин тогда был то ли мастером, то ли инженером по снабжению в геологоразведке. Вот тогда-то у него и поехала крыша, и он запил. Запил, и запил основательно. Хотя раньше алкоголь в рот не брал. Уволился. Стал продавать вещи. Жена ушла.
— А сколько ему?
— Думаю лет шестьдесят с лишним.
— Ну и где он сейчас?
— Летом до холодов дома. Живет на соседней улице. Ну, а зимой с корешами в теплотрассах живут.
— Ну, так чего ждать? Поехали, поговорим с этим бывшим снабженцем.
— Тебе действительно интересно?
— Без-з-умно! — я попробовал спародировать Фаину Раневскую.
— Ладно. — Юрий смерил меня уничижительным взглядом, закрыл в сейф журнал полетов и направился к выходу. — Поехали!
Однако визит к спившемуся соседу мы отложили до утра, сославшись на то, что искомого бича мы навряд ли застанем дома, а искать его там, где днем обитают бывшие интеллигентные люди, не очень-то хотелось.
СОРОКИН
С самого утра, прихватив бутылку водки и пару свежих огурцов, мы отправились на соседнюю улицу.
Дом, на который указал Юрий, как мне показалось, совершенно не соответствовал образу жизни его хозяина, алкоголика с десятилетним стажем. На высоком цоколе под железной крышей я увидел стены, оббитые вагонкой, дом заметно выделялся среди соседних подобных построек. Ворота, калитка и оконные наличники были резные и довольно удачно окрашены, что придавало дому даже некоторую нарядность.
Однако, приятное впечатление от дома резко поменялось на противоположное, когда мы зашли вовнутрь. Едва отворив дверь, мы поперхнулись: в нос буквально наотмашь ударил густой запах помойки, общественного туалета и мышиной вольности. Повсюду — простор и пустота. Ни мебели, ни дверей, ни занавесок на окнах. Даже потрескавшаяся печь, годами не топленная, стояла, словно случайно зашедшая. Зато мусора, разбросанного по всему полу, было более, чем достаточно. Одиноко, словно в сельской больнице, стояла кровать, заваленная какими-то тряпками, рядом - табурет сомнительной устойчивости и стол, на котором стоял чайник и мутный стакан.
— Привет, Семеныч! — поздоровался Юрий и присел на подоконник. Я прислонился к дверному косяку, поскольку не решился пройти дальше.
Гора тряпья шевельнулась раз-другой и снова замерла.
— Как насчет опохмелиться? — добавил Юрий, извлекая из кармана бутылку.
Тряпье активнее зашевелилось, и откуда-то с краю вылезла голова «болотного лешего» — заросшая, всклокоченная, с испуганными едва заметными глазами-щелочками. Она оглядела Юрия, потом меня и снова Юрия, вернее то, что он держал в руках.
— Аааа, Юрий Иваныч, ты? — прохрипела голова, не сводя глаз-щелочек с бутылки. — А в связи с чем?
— Да дело к тебе есть.
— Не-а, Иваныч, дом продавать я не буду, — проговорила голова и повернулась в мою сторону, приняв меня за возможного покупателя.
— Да не нужен нам твой дом. Вылазь, — Юрий встал, свернул с бутылки колпачок и шумно набулькал в мутный стакан грамм сто, — лечись, Семеныч, разговор есть.
Семеныч не стал себя долго упрашивать. Стряхнул с себя тряпичную гору и робко протянул руку к стакану.
— Заметь, — глядя на Юрия, проговорил он, — я тебя не просил, ты сам предложил.
— Пей, пей, — равнодушно ответил Юрий и снова закрутил колпачок на бутылке.
Вадим Семенович пил долго маленькими глотками, морщась, как от горького лекарства. Допил, поставил стакан и тут же схватил чайник и припал к его носику, запивая, как это делают законченные алкоголики. Поставив чайник, хозяин дома уселся удобнее. Его глаза расширились, и в них заблестела жизнь.
Иллюстрация в
анонсе: иллюстрация Александры Раевой
