ВОЛЧЬЯ ГРИВА
Ближе к вечеру третьего дня я, наконец, вышел к сопке, которая оказалась завершением длинного отрога, - с него и начиналась сама Волчья грива. Отрог тянулся километров на десять. Сам водораздел щетинился кривозубьем — скальными останцами, идти через которые - значит, терять время и тратить силы. По совету Юрия, лучше было перевалить через отрог на его северо-западный склон и спуститься к реке, чтобы, пройдя с километр, выйти на ее левый приток — крупный ручей, который должен был привести к самой гриве.
Вдохновленный тем, что мое путешествие наконец-то подходит к концу, я решил пораньше лечь спать, тем более, что и вторая ночь для меня прошла не совсем спокойно.
Однако, как я ни старался, лечь пораньше не получилось. Долго устраивался. Пришлось несколько раз сходить за лапником и за дровами. Когда все было готово, наступил поздний вечер. С трудом просматривались отроги гривы, которые своим очертанием напоминали лапы распластанного монстра, что разлегся и спит посередине тайги, пугая все живое на многие километры.
«Вот там, где-то на теле этого каменного чудовища, я и устрою свое последнее прибежище, — зорко вглядываясь в темный силуэт гривы, рассуждал я, — сложу из камней что-то вроде армейского дота, и ни один зверь до меня не доберется. Там и уйду в вечность.
А все же интересное место, — я продолжал вглядываться в мрачный гребнистый силуэт Волчьей гривы. — Где-то рядом буровая. Интересно, что же на самом деле там произошло?».
Когда горизонт совсем растворился, я, наконец, завалился в свое легкомысленное укрытие и уснул.
А вот проснулся от шепота дождя. Сначала мне было даже забавно, что все вокруг шелестит, журчит, булькает, пока не почувствовал, что промок. Вскочил. Точно - весь бок мокрый. В костре одна потемневшая зола. Разводить огонь под дождем, хоть и мелким, все же не хотелось, да и зачем, если последние два дня я не испытал ни малейшего аппетита. Действительно, есть совсем не хотелось, и это было неожиданно. Тем более все чаще стало подташнивать, подолгу болеть и кружиться голова, отчего я внезапно терял ориентацию.
Поднялся. Взглянул на гриву и не нашел ее. Все вершины, что вчера так отчетливо просматривались, утонули в тучах. Я быстро собрался и, успокаивая себя тем, что скоро все закончится, побрел в сторону отрога.
Дождь не переставал. Комары совсем обнаглели. Вскоре дорога пошла в гору. Ноги стали скользить, легко сдирая тонкий слой мха, под которым оголялась рыжая почва.
Не дойдя и до середины подъема, меня опять стало заносить то в одну, то в другую сторону, хотя голова не особенно досаждала. Пришлось остановиться и какое-то время отсидеться, не обращая внимания на дождь. К этим участившимся припадкам я стал привыкать, как и к своей обреченности.
Передохнув, снова стал подниматься. На самом водоразделе окунулся в тучу. Видимость составила метров пять. Постояв с минуту, начал спускаться уже по другую его сторону. Ноги ехали, наскакивая на каменные выступы. Туман постепенно, как мне показалось, стал рассеиваться, и вскоре стал виден голый склон с невысокой, на глаз метров пятнадцать, плоской, почти отвесной скалой. Дойду до нее, думал я, и отдохну, поскольку ноги буквально гудели от напряжения. Со спуском усилилось головокружение. Голова стало будто чужой. Подобное случалось, но на этот раз все происходило гораздо жестче и интенсивней. Рискуя покатиться по склону, я то и дело приседал, хватался за скользкую землю, выступающие камни. Было ощущение, что кто-то невидимый то и дело раскачивает меня, водит, толкает то в одну, то в другую стороны и одновременно до боли сдавливает виски. Возможно, от боли и головокружения возникло странное видение, нечто похожее на большую мохнатую глыбу, которая стремительно катилась прямо на меня. В какой-то момент до меня дошло, что именно эта глыба представляет смертельную опасность, что она вот-вот настигнет и поглотит меня. Страх превысил и боль, и головокружение. Я бросился в сторону скалы, надеясь, что, взобравшись на нее, мне удастся спастись. Сначала так и получилось: руки цеплялись за малейшие выступы, ноги находили едва видимые ступени, тело было легким и ловким, но, когда до вершины оставалось совсем ничего, скала вдруг как будто дрогнула и начала на меня заваливаться. Страх быть раздавленным, превратиться в мокрое место превзошел тот первый страх, и я со всей силы оттолкнулся от скалы. Оттолкнулся и почти тут же почувствовал удар, который отключил сознание.
ПРОБУЖДЕНИЕ
Я открыл глаза и ничего не увидел: абсолютная темнота. А, может, только подумал открыть? Было ощущение, будто я завис в невесомости, — ни тела, ни каких-либо признаков собственной жизни и окружающего пространства. Все было ровно, нейтрально: ни тепло ни холодно. Полнейшая тишина. «Неужели это и есть…?!» — едва я подумал, как что-то мягко хлопнуло, впустив при этом пучок света, который на мгновение высветил бревенчатые стены и такой же потолок. — «Значит, еще жив!»— не очень удивился и даже не обрадовался я. Слева послышалось шуршание, шелест, мягкие шаги, учащенное дыхание. Через какое-то время мой нос приятно защекотало от запаха дыма.
— Где я? — то ли сказал, то ли хотел сказать, поскольку голос был внутри меня.
Опять шелест, шуршание и надо мной склоняется что-то черное и бесформенное. Осторожно, едва касаясь, мне приподнимают голову, а в губы упирается прохладный металл. Я открываю рот и начинаю глотать тягучую, терпкую жидкость со сложным травяным запахом. Делаю несколько глотков, почти сразу перестаю что-либо понимать и вновь проваливаюсь в пустоту.
В следующий раз я проснулся от того, что меня снова поили все тем же напитком — тягучим, остро пахнущим травами. И я опять почти сразу заснул. Мне как будто специально не давали осмыслить и осознать, где я и что со мной. То ли жалели, то ли так было нужно для того, чтобы я пришел, наконец, в себя окончательно. И тут же с фотографической четкостью я вспомнил, как на меня обрушилась скала, и я отключился. Попытался пошевелить пальцами рук и ног, и получилось: конечности целы! Но едва я попробовал приподнять руку, как острая боль пулей прошлась вдоль позвоночника и застряла где-то в затылке, отключив сознание.
Я приходил в себя несколько раз, пока после очередного пробуждения не почувствовал себя намного лучше. Я даже начал ощущать свое тело настолько, что захотелось поменять позу. Было странно и необычно чувствовать себя абсолютно голым на теплой, мягкой меховой перине, укрытым столь же ворсистой шкурой.
Справа вверху — маленькое ярко горящее окошко, от которого в помещении было все равно темно. Слева — огромное, уродливое сооружение, похожее на чудовище с распахнутым зевом, на дне которого горят малиновые угли, а над ними - котел и большой чайник.
Едва слышно на другом конце помещения скрипнула дверь, и в проеме возникла женская фигура в странной длиннополой одежде и платком на голове. Фигура стремительно и почти бесшумно прошла к очагу, добавила дров. Помещение оранжево озарилось, бревна на стенах задвигались, прояснились ребра жердей, на которых, как на вешалках, висело что-то вроде тех же шкур, веники из трав, пучки веток.
— Где я?! — негромко проговорил я, повернув голову в сторону очага.
Склонившаяся над очагом женщина на мгновение замерла, потом снова продолжила заниматься своими делами, так и не ответив.
— Ты кто?! — снова проговорил я чуть громче и требовательнее.
Женщина поднялась и стремительно вышла из избы.
«Вот тебе раз! Она немая или не понимает языка? Что происходит?»
Снова скрипнула дверь, и теперь уже женщина шла прямо ко мне. Энергичная походка, легкие движения выдавали в ней довольно молодую особу. В глаза бросалась одна странность: платок на голове был повязан так, что совершенно не было видно лица. Он был надвинут вперед таким образом, что походил больше на раструб. Так обычно делают, спасаясь от комаров или закрываясь от ветра. Или от чужих глаз.
Иллюстрация в
анонсе: иллюстрация Александры Раевой
