— Ну! — наконец Юрий поднял бокал с самодельной настойкой на местном золотом корне, — за ребят, которые так и остались молодыми и светлыми! — Он встал. За ним поднялись и мы с Антониной.
Потом были тосты за гостя, за хозяев. Я не уставал хвалить хозяйку за угощения, которые действительно были отменными. Понемногу, по чуть-чуть, но попробовать пришлось все. Я даже устал есть.
Зная, как ждут повод, чтобы поговорить о своих детях мои славные друзья, я спросил:
— А как ваш Андрей?
— Андрюшка?! — Юрий даже чуть привстал со своего места, — представь себе — второй пилот на «Як-40», Тюмень — Салехард.
— Да ты что?! Летчик! Обошел отца!
— А что отец? У меня другая специальность — я авиамеханик. Но некоторая преемственность все-таки есть, — не без гордости за себя и сына ответил Юрий.
— Он что закончил? — подлил я масло в огонь.
— Бугурусланское.
— Ааа, неплохое училище.
— Он и ростом о-го-го как вымахал! — вступила Антонина, — в деда. Дед у него, то есть мой-то отец, как мать говорила, был высоким и крепким мужчиной.
— А Наташка? — я спросил об их дочери.
— Ждем внучку или внука! — еще больше засияла Тоня. Дочь была вся в мать - и лицом, и телом, и манерами. Даже профессию выбрала мамину. Антонина обожала свою копию.
— Да какая внучка, внука ждем! — уверенно проговорил Юрий, — это однозначно!
— А я бы хотела внучку, — Тоня взглянула на мужа с легкой укоризной, продолжая рассказывать про дочь.
— Она еще на третьем курсе выскочила замуж. После окончания ВУЗа выбрала город Серов. Сейчас там учительницей русского языка и литературы работает. И вроде бы рядом, и в то же время двести километров.
— Как же я рад за вас! — проговорил я совершенно искренне.
Юрий после армии не сразу женился. Все никак не мог отойти от войны. И только, когда ему перевалило за тридцать, нашел, наконец, Антонину. Тоня тогда работала учительницей младших классов, и сейчас продолжает трудиться в сфере образования. Великолепная хозяйка, добрейшая и внимательная жена. Юрий буквально купался в любви и ласке своей очаровательной супруги.
— Ну, а у тебя-то как? — осторожно спросил Юрий и сразу же посерьезнел, догадываясь, что я могу ответить.
— Да все так же, — я попробовал отмахнуться.
— Что, по-прежнему один?! — проговорила Тоня и замерла в ожидании ответа.
— Да, привык уже.
— Нет, подожди, — Антонина аж подалась чуть вперед.
— Тонь, все хорошо! — перебил я ее. — Даже очень! — Я внимательно посмотрел на Антонину, потом перевел взгляд на Юрия. — Вы что хотите меня пожалеть?!
— Сань, мы просто хотели…
— Юра, у всех своя жизнь, своя история, свой путь, в конце концов.
—Ну ладно, давайте пить чай, — с наигранной веселостью проговорила Тоня.
После чая мы с Юрием вышли во двор. День начал гаснуть. Появились комары. Запахло рекой.
— Даже воздух у вас вкусный, — я намекнул на обильное застолье.
— Да, Тонька на этот раз постаралась. Любит она готовить. Когда ребята с нами жили, было понятно, а сейчас наготовит, и мне приходится напрягаться, — он демонстративно похлопал себя по выпирающему животу.
ОТКРОВЕНИЯ
— Слушай, Сань! — Юрий перевернул стул и сел на него верхом, — я ведь понимаю, что ты прикатил не случайно. Скажи, что стряслось?
— Стряслось, Юра, стряслось, — я опустился на край топчана, который служил кроватью.
— Ну?
— Ты не торопи, это очень серьезно.
Небольшое окно малухи, куда меня устроили на постой, светилось лиловым волшебством, отчего комнатка была наполнена загадочной атмосферой. Пора было включать свет, но ни Юрий, ни я не решались нарушить эту неземную таинственность.
— Даже не знаю, с чего начать? — Мне действительно впервые было неудобно открывать душу и плакаться в жилетку, хоть и давнему другу и однополчанину, но все же постороннему человеку. — Понимаешь, — чуть бодрее продолжил я, — оказывается, во мне уже давно заложена «взрывчатка». Причем с часовым механизмом. И часики тикают. А время, которое выставлено на взрывателе, заканчивается. Вот так, Юра. Осталось где-то с месяц или меньше.
Тело Юрия, пока я говорил, вытягивалось, глаза округлялись, лицо приобретало паническое выражение. Он стал напоминать мне того молодого, неумелого Юрку, который замер в ожидании приказа «в атаку».
— Что за фигня?! Командир!!! — Юрка вскочил и, обойдя разделяющий нас столик, приблизился ко мне вплотную - лицом к лицу, глаза в глаза.
— Ты что?! Какая на хрен взрывчатка, взрыватель?! Что с тобой?! — гневно выговаривал Юрий тихим скрипучим голосом.
— Я сказал, ты услышал, — ответил я устало. Я действительно страшно устал. Бессонная дорожная ночь и переедание — организм просил отдыха.
— Ты... — он поперхнулся и грязно выругался, — если действительно болен — вылечим!
— Не-ет Юрий, эту заразу не вылечить. Это здесь, — я постучал пальцем по своей голове, — процесс сильно запущен.
— Подожди, подожди, — Юрка забегал по малухе, заглядывая в темные углы, точно что-то спешно отыскивая. — А кто поставил такой диагноз?
— Серьезная клиника, Юра. К тому же не одна. Второе заключение, как под копирку дало частное и очень авторитетное медицинское учреждение.
Юрий долго молчал, не решаясь поднять на меня глаза. Молчал и я. А что еще надо было сказать?!
— И что теперь? — почти шепотом проговорил Юрий, замерев на ходу.
— Помощь твоя нужна, — я устало улыбнулся в быстро темнеющей комнатке. Окно едва светилось. От Юрки остался один силуэт.
— Нет-нет, не надо света, — я остановил Юрия, который потянулся к выключателю.
— Помощь, в чем?!
— Сейчас объясню, — я уселся поудобнее и, сложив на груди руки, начал.
— Понимаешь, ну или попробуй понять, — дело в том, что я хочу не умереть, а уйти.
— Не понял! — Юрий осторожно присел на стул.
— Ну вот, я так и думал.
— Нет, ну ты поясни.
— Я не хочу умереть так, как все умирают. Ну, там в собственной постели или в ванной, где-то по дороге. Не хочу, чтобы меня видели и запомнили лежащим в гробу, мою могилку, не нужный никому памятник или крест, ну и так далее.
— Подожди, а что тут плохого? Это же традиция. Многовековая.
— Я сомневаюсь, что многовековая, но дело не в этом. Дело в том, что я хочу тихо и незаметно уйти. Будто пропавший без вести.
— Зачем тебе это?
— Скажи, Юра, когда ты в последний раз был на могилке своих отца и матери?
— А это-то зачем?
— Ты ответь.
— Ну, наверно, лет… — Юрий задумался на несколько секунд, — пять или семь. Да, семь лет назад. А что?
— А у деда, вернее, дедов?
— Ну, ты загнул.
— Ответь.
— Не знаю, когда-то в детстве помню мать водила, а дед по отцу так еще во время Отечественной погиб. — Юрий встал и заходил в темноте. — Я не пойму, к чему ты клонишь.
— А про прадедов я уже не говорю.
— Сань, что с тобой? Что происходит?
— Тебе трудно меня понять, а мне трудно объяснить. Ну да ладно, главное то, что я хочу остаться в горах. Умереть именно здесь, и чтобы никто не видел и не знал где. Это моя смерть и касается только меня. Да, я, наверно, оставлю какую-то память о себе, но весьма и весьма короткую. Думаю, через месяц обо мне мало кто вспомнит, а уж через год и подавно. И не надо. Мне как раз абсолютно до лампочки, что там обо мне и про меня будут судачить. Да и судачить-то будет некому. Ты понимаешь, Юра? Я и место выбрал. Надо только туда добраться с твоей помощью.
— Командир, ты сошел с ума! — Юрий схватился за голову обеими руками.
— Может быть. Может быть. Только ты мне помоги добраться до Торе-Поре-Иза.
— Бред! Полный бред! — У Юрия прошло оцепенение, и он опять закружил в темноте, натыкаясь то на стол, то на стул, при этом грязно по-армейски ругаясь. — Не понимаю!.. Хоть убей не по-ни-маю! — по слогам проговорил он и закрыл собой окно.— Какая-то хрень! Все, что ты говоришь, бред и глупость! Ну, болен, и что? Из любой ситуации есть выход. Надо бороться, искать. Ты же офицер! Боевой. У тебя столько наград! И вдруг в плен какой-то болезни. Нет, я с этим не соглашусь.
— На твоем месте я бы то же самое говорил.
— Сашка?! — Юрий почти кричал, — но ведь глупо куда-то уезжать, якобы умирать. Куда?! В горы?! Зачем?!
Скрипнули на крыльце ступени. Потом пискнула дверь.
— Мальчики, что такое?! Почему без света сидите? Время-то знаете сколько? — Тоня пошарила рукой по стене и щелкнула выключателем. Оба «мальчика» зажмурились.
— Юрий, ты что гостя мурыжишь разговорами? Он устал. Завтра наговоритесь, — продолжала выговаривать хозяйка.
— Тонь, не мешай и выключи этот чертов свет.
— Что значит — не мешай?! — возмутилась Антонина. — Чтобы через пять минут духу твоего здесь не было. Пусть Саша отдыхает, — закончила она, хоть и строго, но беззлобно, и ушла.
Когда за Антониной закрылась дверь, Юрий выключил свет и продолжил возмущаться, уговаривать, сомневаться, высказывать всевозможные варианты по поводу лечения. Приводил примеры с подобными удачно завершившимися случаями.
Я молчал, слушая и не слыша друга. А что мне оставалось?! Я действительно устал и хотел спать. А Юрий, тем не менее, продолжал что-то говорить.
- Мы тебе орем, а ты бежишь, надеясь успеть. Помнишь?! — Юрий присел передо мной на четвереньки и заглядывал снизу-вверх. — Это уже после того, как нас обстреляли духи, когда тебя Генка Павлов закрыл собой!
Я, словно, очнулся. Вспомнил, и тут же в голову ворвался тонкий нарастающий свист падающей мины. До укрытия оставалось метров пять, когда сзади рвануло и отрубило слух. Я отлично помнил, как меня оторвало от земли, швырнуло на камни, и я потерял сознание.
