Полюбившаяся многим читателям повесть «Непредсказуемость» не закончилась. Оказалось, что у нее есть продолжение. И мы снова будем публиковать главы из повести Николая Гарина в каждом номере газеты и на нашем сайте. Встречайте новую главу.
АННА
На следующий день я примеривал малицу, по крою похожую на рубаху, сшитую из оленьих шкур, на вид грубую и неуклюжую. Однако, выйдя наружу, я почувствовал всю мудрость этой неприхотливой одежды: в ней было удобно, просторно и даже чересчур тепло, если не жарко, несмотря на крепкий морозец с неприятным ветром. Но когда я взялся за топор, чтобы нарубить дров, на спине что-то предательски треснуло, и по спине пробежал холодок.;
— Ань, мне очень жаль, но, кажется, шов разошелся, — вернулся я к Анне.
— Ой, значит надо клин шире вставить! — сильно смутившись, она опять взялась за работу.
— Дедушка рассказывал, что раньше наш род считался многочисленным, — внезапно заговорила Анна, раскладывая на коленях малицу. — Мужчины были искусными охотниками, оленей было несколько сотен, женщины — знатные мастерицы, наряды которых высоко ценились. Но со временем каждое поколение постепенно уменьшалось. Мало рождалось мальчиков, а те, кто вырастал после учебы, в интернатах оставались в поселках или уезжали в города. Девушек просватывали в другие поселения. Сильно сократилось оленье стадо.
Получилось так, что последней надеждой остался младший сын дедушки, то есть мой папа. Но и его, когда мне было всего пять лет, забрал Виткась — дух воды или, как у вас говорят, водяной.
Они вместе с мамой и моим младшим братиком провалились в полынью на озере Турват. Утонули вместе с упряжкой. Их нашли, когда лед растаял.
Остались только мы с дедушкой. — Анна шумно стала выворачивать малицу, чтобы добраться до разошедшихся швов.
— Ну и чем это грозит?
— Как чем? А Земля? На ней надо охотиться, пасти оленей. Если род вымрет, землю заберут соседи.
— Но это неизбежно.
— Почему неизбежно? Дедушка говорил, когда я была еще девочкой, что мне обязательно надо родить троих сыновей, тогда все можно поправить, вернуть наш род.
— Ого! — удивился я.
— Да, — Анна говорила ровно, спокойно, словно рассуждала сама с собой, при этом еще и шила. — Когда мне было пятнадцать, — продолжила она, — ко мне посватался парень из поселка Ломбовож. Его звали Сергей. Он был тихий, крепкий, вина не пил. Решили пожениться, когда я закончу учебу. Я тогда только поступила в Березовский техникум, чтобы выучиться на зоотехника. Как дедушка хотел.
— Почему был? Ты сказала «был парень».
— Да был. Потому что потом случилась беда. Большая беда. — Анна вдруг отложила малицу, встала и медленно вышла, тихо притворив за собой дверь.
Прошло довольно много времени, прежде, чем она вернулась. Вернулась, села на свое место и, как ни в чем не бывало, принялась орудовать иголкой. Она молчала, а я ждал, что она продолжит рассказывать. Однако, Анна так и промолчала до самого вечера.
— Ну вот, завтра можете одевать, — перед тем, как ложиться спать, Анна положила на топчан починенную малицу и замерла на секунду, низко опустив голову. Она явно хотела сказать что-то важное, но медлила.
— Как только речки и болота хорошо промерзнут, приедут братья Анямовы, Матвей с Павлом, — наконец тихо проговорила Анна. — Каждый год, в начале зимы, они ездят в Няксимволь за бензином для снегоходов. По пути заезжают к нам. — В ее голосе чувствовалось небольшое волнение.
— И что? — не выдержал я, так как, сказав про ожидаемых гостей, она с полминуты молчала.
— Они могут забрать вас с собой, — на выдохе с трудом проговорила Анна и прошла к очагу.
— Зачем?! — сердце обдало легким холодком.
— От Няксимволя по зимнику вы доедите до Ивделя. Там часто ходят вахтовки.
Это было неожиданно, точно удар под дых. Я растерялся и стал подыскивать, что ей ответить.
— Ах, ну да, конечно, конечно, — мои мысли продолжали метаться. «Ну, вот и все. А что ты хотел?! — мысленно спрашивал я себя. — Расслабился. Забыл, что ты здесь случайный и лишний. Тебя спасли, вылечили, кормят, одевают».
— Да, Аня, я понимаю. Но пока они не приехали, скажи, чем я мог бы тебе помочь?
— Да нет, ничего не надо. У нас с дедушкой, — она на секунду споткнулась и тут же продолжила, — запасов хватает. Да еще Анямовы привезут две оленьи туши. Это они наших оленей пасут.
— И все-таки я бы хотел, хоть чем-то помочь, — проговорил я, а мысли убежали дальше. Я уже представлял себе, как явлюсь перед Юрием и Антониной: у обоих отвиснет челюсть, а потом Юрий будет напоминать про рубашку, в которой, якобы, я родился. Кошмар! Ну, хорошо, а дальше что? Поживу у них, пусть даже с неделю. И что потом? Потом куда? Возвращаться в Екатеринбург — исключено. Меня больше нет. Меня «похоронили» и забыли. Так что возвращаться некуда. Придется у Юрки просить убежище. Может, где пристроит без документов.
Неожиданно перед тем, как ложиться спать, Анна отложила свое обычное шитье и, пересев ближе к очагу, проговорила:
— Вы хотели узнать, что за беда случилось с Сережей?
— Если это возможно, — тут же отозвался я, чувствуя, что эта история лежит на душе Анны тяжелым грузом, и ей необходимо выговориться даже постороннему человеку, как это обычно бывает с попутчиками в поездах.
— Ну, так вот, — задумчиво глядя на огонь, начала свой рассказ Анна. — Это произошло десять лет назад в декабре. Сережа приехал на своем «Буране» и привез целый мешок ценных шкурок на продажу. Для свадьбы нужны были деньги, и кто-то ему посоветовал продать их бурильщикам, что работали в районе Волчьей гривы. И успеть нужно было до Нового года.
От упоминания про гриву и бурильщиков меня слегка передернуло.
Дедушка долго отговаривал, но другого случая могло не быть, и Сережа поехал. Выехал утром и к вечеру должен был вернуться. Но прошел вечер, потом ночь, а Сергей не возвращался. Мы заволновались. Я не находила себе места и, когда рассвело, не сказав дедушке, встала на лыжи и пошла по следу Сережиного «Бурана». За ночь след подморозило, и на голицах идти было легко. Я шла весь день. Стало темнеть, когда я услышала сначала звук работающего дизеля, а потом увидела огни между деревьями, и мне стало страшно. — Анна низко склонила голову и какое-то время молчала. Потом выпрямилась и, как мне показалось, решительно и твердо продолжила.
Когда Анна выскочила на обширную площадку, где вокруг вышки в беспорядке скопились различные технические сооружения, навесы, штабеля труб, вагончики, бочки, ящики, ей действительно стало страшно. «Буран» Сергея она заметила сразу. Он сиротливо стоял у длинного вагончика, терпеливо поджидая хозяина. «Значит, он все еще здесь! Почему задержался?!» — бились в голове вопросы. Несколько прожекторов, лампочка над крыльцом и два окна хорошо освещали весь участок. Подойдя ближе, Анна услышала музыку и громкий гомон людей, что доносились из вагончика. «Пируют! Неужели он с ними?!» — опять ударило в голову девушки. Это было странно и удивительно.
Анна подошла к «Бурану». Ключ зажигания на месте, все готово к отправлению. Заглянула в прицеп и отшатнулась. От затылка до пят прошиб озноб, а в голове что-то замкнуло. «Он что, спит?! — хлестанула первая мысль, отгоняя более страшную. Свернувшись на бок, как во сне, лицом вниз в прицепе лежал ее Сережа. Анна обмякла, горло перехватило, и стало трудно дышать. «Се-ре-жа!» — хрипло вырвалось у нее. — Се-ре-жа! — чуть громче добавила она и потянула его за плечо. Тело Сергея деревянно перевернулось. Анна вскрикнула и сделала шаг назад. Волосы и лицо Сергея были будто запачканы краской. Если бы не его малица, было бы трудно определить, что это и есть сам Сергей. Ноги Анны не выдержали, и она опустилась на колени. «Почему?! За что?! Кто его?!» — от непонимания, от безумных своих вопросов, ужаса и страха, голова девушки стремительно раздувалась и грозила лопнуть.
Выстрелом хлопнула дверь вагончика, и на крыльцо, сильно покачиваясь, вышел крупный парень. Он по-хозяйски раскорячился, покопался между ног и начал с вожделением справлять нужду прямо со ступенек.
— Ой, это что? — неожиданно вырвалось у него. — Эй, мужики! Баба! — перекрывая тарахтение дизеля и музыку, что неслась из вагончика, проорал он, глядя на Анну. — Сука буду, баба! Эй!!! — продолжая мочиться, кричал парень.
«Все!» — с выдохом тихо вырвалось у Анны. Ее тело еще больше обмякло, а сердце остановилось. Всей своей женской сутью она поняла, что сейчас произойдет что-то запредельное, что-то такое, что страшнее самой смерти.
Через несколько секунд ее уже рвали на части. Семь здоровенных парней тащили ее к вагончику, срывая одежду. Крепкая меховая ягушка плохо поддавалась, и мужчины, зверея, рвали ее, резали, сдирали, чуть ли не зубами. Это была стая волков, в которой каждый норовил ухватить лучший кусок, огрызаясь на соперников, оскаливаясь, отшвыривая, все крепче впиваясь в жертву.
Когда почти голую Анну втащили в вагончик, в ней, как и в любой живой душе, на пороге смерти пробудилось чувство самосохранения. Внутри нее как будто что-то лопнуло, выпустив последний резерв жизненной силы. В следующее мгновение девушка вертелась, извивалась, вырывалась из алчущих рук насильников. Она кусалась, царапалась, визжала, пока ее взгляд не наткнулся на нож, что лежал на краю захламленного остатками еды стола. Для таежного человека нож — это не просто инструмент, оружие или помощник в быту, нож — это жизнь. Ни один человек, даже маленький ребенок, не отправится без него в лес.
Иллюстрация в
анонсе: иллюстрация Александры Раевой
