Сергей Олифир. Заметки к истории Североуральска. Война...

Сергей Олифир - коренной североуралец. Родился Сергей Иванович в 1945 году. “Я - военный образец”, - так говорит он о себе. Почти всю свою жизнь Олифир проработал на СУБРе. А еще он пишет картины - портреты, пейзажи. Несколько раз выставлялся и в библиотеке, и в ДК “Современник”, и в музее.
Сергей Иванович - целая кладезь знаний об истории родного края. Что-то помнит сам, а многое знает из рассказов своих родных и друзей. Недавно Сергей Олифир дал интервью сотрудникам североуральского музея. Это рассказ о военных и послевоенных годах Североуральского округа. Музейные работники сняли повествование Сергея Ивановича на видео. А журналисты решили вынести рассказ известного и уважаемого в городе человека на широкую публику.

О городе, о СУБРе, о войне и людях. Сергей Олифир

Мы снимали фильм
Я расскажу то, с чем я сам когда-то сталкивался, что-то от кого-то слышал и на основании документов, которые когда-то были нам представлены СУБРом и городом, когда мы снимали фильм “50 лет СУБРа”. Это был 35-минутный фильм, но мы перелопатили очень много документов. Речь в фильме идет о войне 1941-1945 года, начиная с села Петропавловское, заканчивая потом признанием Североуральска городом. И слегка затрагивает послевоенное время.
Фильм снимали (это чтобы в истории не потерялось) Вячеслав Петрович Хромых, я и озвучивал его Олег Грибов - он очень хорошо владел дикцией и часто выступал в “Современнике”. Но фильм бесследно исчез. Я его так и не нашел нигде - ни в музее, ни во Дворце. Жаль. Ведь там были очень хорошие исторические кадры.
Перед войной
Итак. Чем здесь занимались перед войной? Тайга, брали из нее все, что можно было извлечь. Лесозаготовки были, но слабые. Заключенные работали. А еще добывали живицу. Моя бабушка занималась сбором живицы. Волосы у нее были - не расчесать. В них живица налипала. Приходилось постоянно состригать их большими бараньими ножницами.
Население было местное, ну и присланные-сосланные. Лагерь тоже существовал. Заключенные в нем были всякие: и политические, и уголовники, и прочие. Вокруг были поселения, а в них - комендатуры. Добыча уже начиналась: месторождение-то открыто было в 1935 году. Но это было так: деревянные постройки, тягловые силы - лошади.
А перед самой войной потом уже такие маленькие карьеры были. Ивдельский тракт был тоже - до Всеволодо-Благодатсткого. И, вероятнее всего, с Верхотурья.
О войне узнали только на следующий день
О войне узнали здесь только 23 июня. Знаю из рассказов. Отец и сын строят новый дом в пойме реки Колонги. С Горного спускается, бежит девочка - сестра. Она должна принести обед. Бежит молча, спотыкаясь и падая. Девочка прибежала и шепотом сказала: ВОЙНА… В воздухе повисла сплошная угрожающая тишина. Собаки перестали лаять, ни звука вокруг...
Население было - в основном раскулаченное, политическое. Были и “шестилетки”. О них нужно упомянуть отдельно. Что это такое? Ураллаг уже существовал во многих филиалах - по всему Уральскому хребту. А “шестилетки” - это люди, которые отвоевали в Финскую войну, попали в плен, их переодели на границе в нашу форму, погрузили в эшелоны и, не выпуская, привезли сюда. Вот они здесь и сидели, по шесть лет им давали без разбора всем подряд. Я потом с такими, отсидевшими людьми, встречался, работал. Среди них много интересных людей было - врачи, писатели, много было интеллигенции. Ну а то, что попали они - не виноваты. Война с финнами была тяжелой. Хоть и кричали, конечно, “мы их шапками закидаем!” и прочее, но финны умнее нас воевали.
Работали как каторжные...
Первые карьеры появились у нас у электроцеха. Где-то начали грунтовки отсыпать, где-то узкоколейки строить. Электростанция была. Но все время энергии не хватало. Бросали клич: лампочки не зажигать! Говорили, что с каждого киловатта получить по 55 кг алюминия можно. Работали по 12 часов, жили в бараках. Где сейчас центр города - лес рубили. Лесозавод появился, а потом, когда уже появились пленные, готовили так называемые болванки.
Никакого кирпичного завода не было, подбирали шлак, из него делали шлакоблоки, а из шлакоблоков уже строили дома. А так, одноэтажные бараки везде были и магазины такие же.
К 1942 году примерно эта деятельность так располагалась - от села Петропавловское до нынешнего ДК “Строитель” (сейчас уже нет и “Строителя”, - прим. редакции). Все конторы, пекарня, баня, лесозавод - все по ту сторону от площади.
Директор - генерал-майор
Перед войной в СССР был единственный бокситовый рудник в городе Тихвин. Оттуда успели эвакуировать технику и специалистов на Урал, выдав им бронь. Во время войны в начальниках линейных цехов, служб были не очень грамотные люди, с четырьмя классами образования, но имеющие практику. Первый военный директор был в чине генерал-майора.
Из воспоминаний инженерно-технических работников. Зима первого года войны. Стране нужен боксит, алюминий, самолеты. Надо срочно увеличить объемы добычи. Приезжает новый директор-генерал. Фамилия у него была Богатов, а вот имя не знаю. Срочно в четыре утра будят всех ИТР. А они работали до упора, до 12 ночи. Люди только отдохнуть легли. В общежитии жили, спали на нарах. Спали не раздеваясь, никакого постельного белья. Их собрали в холодном зале. На сцене - стол, три стула и директор в военной форме - в полушубке, в красивых бурках. Рядом топится печь - буржуйка. Директор выступает с угрозами разных санкций от верховного командования. ИТР мерзнут и хотят спать. От печи и горячего выступления директору стало жарко, он расстегнул полушубок, завернул полу назад и все увидели кобуру с револьвером. Писавший эти воспоминания инженер, как и многие, испугался, думая, что после такого выступления угроза будет нешуточной. Но директор (или Скоробогатов его фамилия была?) достал из заднего кармана платок и утер потное лицо. Ему было жарко от печки и шубы, а ИТР вспотели от перепуга.
А он рассказывал, какие указания от комитета обороны - нормы, нормы, нормы. Надо все выполнить! Правила жесткие: за опоздание на 5 минут - пайка лишишься, за второе опоздание вообще могли по-новой в лагерь засунуть. Но о директоре хорошо отзывались - СУБР увеличил при нем добычу.
От тяжестей - руки ниже колен
Руду грузили вручную. Вагончики были двухосные. Назывались “пульманы”. Потом уже в них солдат, скотину возили на фронт. А выгружали… Там бы, на этом месте знак надо поставить - между Колонгой и дорогой эстакада была. Грузили с машин на носилки. В носилках, если не полкуба объем, но все равно приличный. С двух сторон ручки. Представьте, руки до колен вытягивались от такой работы. Но старались - при выполнении нормы улучшенный паек.
Вот еще. Месяца через два после начала войны приказывают подготовить машины, те, что были в гараже, отремонтировать их, поставить новые аккумуляторы и вместе с водителями гнать их на погрузку, туда, где тупик, ближе Боксит. Станции, как таковой еще не было. И вот колонну погнали. Считалось, что все водители призваны на фронт. Но механика оставили в гараже. Бронь. И пришлось ему сажать в оставшиеся машины женщин. Он учил их - несколько кругов делал, показывал как переключаются скорости и тут же отправлял на погрузку. Без всяких приказов. Надо было возить, грузить и прочее. Вот я застал в депо машинистов паровозов - женщин. Такие женщины были, прям смотреть на них приятно (имеется в виду, - сильные. Прим. редакции).
Прислали южан, но они мерзли
Нормы выработки большущие были, работали без выходных. А в 1942 году начали присылать народ с Азии. Вот, узбеков, например. А в 1943 Сталин сказал всех убрать, обратно вывезти. А почему? Они умудрялись делать так - мужики с собой семьи тащили. Ну представьте себе, народ с юга, а здесь мороз. 40 градусов стандартно было зимой. Так они старались заползти туда, где тепло. Могли в генератор, к примеру, залезть. В общем, ЧП от них сплошные были. Их выгоняли, так они в отвалы зарывались. При этом у них были деньги, драгоценности - в поясах своих все носили, прятали.
Свое выращивать!
В 1943 году был приказ - создавать подсобные хозяйства. Первое подсобное хозяйство называлось “ПродСнаб при СУБРе”. Выращивали все, что можно: морковь, капусту, свеклу, горох, овес, турнепс (им скот в основном кормили). Но упаси боже было вытянуть морковь после уборки. Многое же оставалось в земле, крупная - то там, то тут. Объезжающий мог и кнутом стегануть за морковку.
И вплоть до Черемухово - везде были поля, засеянные, все выращивалось. Трест Бокситстрой был, там четыре конных двора было в городе. Всех лошадей кормить надо было. Коровки появились. Все выращенное и пригождалось. Так и выживали...
Сергей Иванович говорит, что сейчас очень мало материалов, освещающих жизнь недавних поколений. Например, с 1900 по 1960 годы. А все, что он рассказывает, взято из архивов и из бесед с людьми, которые застали военные годы.