Ровно полгода мы не публиковали интервью с неравнодушными североуральцами, высказывающимися под рубрикой «Я здесь живу и мне не все равно». Беседа с бывшим субровским профсоюзником Талгатом Саттаровым была запланирована еще на март, но встретиться удалось только сейчас. 72-летний житель города решил поделиться мнением относительно происходящего в Североуральске – сегодня, в годы его активной общественной деятельности, а также накануне важных выборов в городскую Думу. Саттаров считает, что имеет право рассуждать о кандидатах, так как внимательно наблюдает за политической жизнью в городе и стране, и лично и давно знаком с некоторыми из претендентов на депутатский мандат. Своего мнения Талгат Исмаилович никому не навязывает, лишь просит, чтобы земляки очень внимательно присмотрелись к своим кандидатам, взвесили все и подумали, кто и с какой целью идет в Думу.
Талгат Саттаров приехал в Североуральск из Ташкента в 1978-м году. Приехал не по доброй воле, а вынужденно.
– Что произошло?
– Отец был членом Союза журналистов России, работал собкором в «Социндустрии», печатном органе ЦК КПСС. Написал фельетон про директора известной в Средней Азии фабрики УРТОК Засоркина. А тот оказался каким-то образом связан с министром сельского хозяйства Полянским. И отцу дали 3 года за якобы клевету.
– И отсидел?
– Нет, полгода таскали туда-сюда, выпустили. В партии он не восстановился, а в журналистах да, но уже не в центральных СМИ, а в районных и областных газетах работал. Ему очень сильно помог мой дядя, Саид Саттаров, его портрет висел в Москве, в музее революции – он устанавливал советскую власть в Средней Азии, был очень известным человеком. Когда отца обвинили в клевете, я свой партбилет положил на стол – не порвал, как позже было модно делать для показухи, а спокойно положил. Они бы в то время их порвали, когда за это в психушку сажали.
– Что конкретно послужило причиной для вынужденного отъезда?
– После того, как я сложил партбилет, дядя мне сказал: «Ты уезжай отсюда». Я уехал. Сначала думал, что на год, а получилось, что навсегда. Тут началось: «Урюк-урюк». Выходцев из Средней Азии в Североуральске в то время практически не было. Пришлось определенное время доказывать, что я не урюк, а абрикос. Урюк – дикий, а абрикос – цивилизованный, разница очень большая.
– Почему приехали именно в Североуральск?
– У меня жена местная, познакомились с ней в Екатеринбурге.
– Чем занялись, приехав сюда?
– С 1978 года я на СУБРе, на шахте 13 всю жизнь. Был членом завкома по социальным вопросам постоянно. В 89-м активно участвовал в первой забастовке, был членом общегородского забастовочного комитета. Потом появился объединенный забастовочный комитет. Я всех ребят этих очень хорошо помню, это Сергей Басов, Сережа Окулов, Саша Ефремов, да много очень ребят.
– А они где работали?
– По шахтам тоже, все, как правило, рабочие. Потом покатилось – стал депутатом городского совета.
– Дума и совет – не одно и тоже?
– Нет, абсолютно разные вещи. Городские советы разогнал Ельцин, хотя во время ГКЧП мы его здесь поддержали, объявили общегородскую забастовку. Был у нас единственный на весь город факс, мы принимали документы, печатали, ездили, останавливали шахты, предприятия. Кончилась ГКЧП, кончились городские советы. А ребята там прекрасные были – Григорий Саночкин, директор школы, Аркадий Лобацкий, врач, Игорь Плотников, директор СУГРЭ, и другие.
– А кому ваш совет мог, так сказать, советы давать? Расскажите поподробнее.
– Городской совет играл главенствующую роль в городе. Исполкомом руководил Сергей Глазырин, а советом депутатов – Сергей Бирюков. Мы были категорически против кандидатуры Бирюкова, потому что были кандидаты в председатели намного лучше.
– Председателя назначали или выбирали?
– Назначали. Бирюков был коммерческим директором СУБРа, СУБР его и назначил на должность.
– А должность была оплачиваемая?
– Председателя - конечно. А депутаты имели только бесплатный проезд на транспорте по городскому округу.
– Вы в городском совете чем непосредственно занимались?
– Я - соцвопросами – пенсионное обеспечение, медицина, дети, в общем, комфортная среда обитания. Председателем комиссии был Аркадий Донатович Лобацкий.
- Полномочия у вас какие были?
– Мы утверждали штатное расписание, например, в пенсионном фонде.
– А по медицине что могли?
– Мы могли обращаться в вышестоящие организации. Мы же в то время общались с Ельциным, с Горбачевым – не лично, но присутствовали на встречах с ними. К нам, как к городскому забастовочному комитету прислушивались. Говорили, ребята, мы вам все сделаем. Мы и сами помогали. Помню, покупали холодильники в больницу на собранные средства. Потом мы поняли, что любой забастовочный комитет, любой совет трудового коллектива не имеет никаких правовых полномочий, в законе об этом ничего не было прописано. Пришло понимание, что надо делать свой профсоюз.
— Это какое время было?
– Начало девяностых, после 91-го. Началась кропотливая работа. Был съезд шахтерский в Донецке, потом в Кузбассе, затем на Сахалине. Активно занимались этим Чезганов, Ефремов. Сделали профсоюз - НПГ (независимый профсоюз горняков).
– Первый?
– Да. В то же время я участвовал в 14-м съезде «Союз-металла», и там мы сделали ГМПР, им руководил Мисник Борис. Сделали первый коллективный договор, равных которому не было.
– Чем он был хорош?
– Отпуск 66 дней (вместо 33). Но в первую очередь – пятидневка.
– А была шестидневка?
– Да по сути семидневка, за того парня, за погибшего. Практически шахты работали семь дней в неделю. Дополнительную оплату ввели.
– За что?
– За нахождение в шахте. Норму выработки снизили, тарифы повысили. Сделали медстраховку 62%. То есть, средства, которые якобы выделялись на оздоровление, потом пропадали куда-то. А мы сделали так, чтобы они оставались на лицевом счете работника, и раз в год их можно было снять – на любые нужды, по своему усмотрению. От годового заработка 62% шли на личный лицевой счет сотрудника, заработал за год тысячу рублей, 620 рублей ушло на отдельный счет.
Выходное пособие по выходу на пенсию сделали двухгодичное (сейчас максимум полгода). Потом нам понятно стало, что мы постарались для руководителей. Сплошь и рядом руководители увольнялись, получали пособие и возвращались на работу. Многие бригадиры так делали, кто был поближе к руководству.
– Что вообще Вы можете сказать о работе профсоюзного деятеля?
– Работа в профсоюзе, как работа киномеханика. Кино идет – все нормально. Как только лента порвалась – сразу профсоюз – сапожник. Пока все нормально, люди не задумываются, что кто-то для этого за тебя думает, что-то решает, ругается с администрацией. Чуть что не так – кто виноват? Профсоюз. К сожалению, сейчас профсоюзное движение не только в Североуральске, а по всей стране, в ауте, лежит. Такие мощнейшие организации, как НПГ, ГМПР...
– А почему? Ваше мнение.
– Во-первых, руководители такие. Еще на первом съезде был избран председателем Сергеев, сколько можно ему председательствовать? Он забыл, что такое шахта. Зам его, Шульга, то же самое. Когда они в шахте последний раз были?
– Еще какие-то значимые события, участником которых были Вы, вспомните?
– Последнее из значимого – избирательная кампания Юрия Фролова, я состоял в штабе, помогал налаживать связи. Знакомые из Москвы накидывали программу развития Североуральска. Он победил. И вот до сих пор я думаю – у нас любой руководитель города после Фролова населению не подотчетен. Куйвашев назначил Светлану Миронову. Я ничего против нее не имею, но она будет делать то, что скажет Куйвашев. С Фроловым, считаю, подстава была, не нужен такой мэр. Такие, как Ильиных - да, потому что все «под козырек».
А ведь в городе есть хорошие люди, и очень-очень много. А есть псевдо-хорошие, которых тоже очень много.
У меня вот неоднозначное отношение к Виктору Ильину. С одной стороны, я сам лично, безвозмездно участвовал в строительстве памятника БМП и у школы в Калье. Но у меня вопрос – чем закончилось дело с водоводом и со «Святогором?»
Я им говорил: «Ребята, вы что делаете? Ласковый теленок двух мамок сосет. Козицин – это сила в Уральском округе, такая сила, что ее не перебороть. Так можно объединить усилия РУСАЛа и УГМК, город бы жил «Во!»
Сейчас кандидаты говорят о переменах. Какие перемены? Роддом закрыть и новое кладбище открыть – вот они, перемены.
Поэтому внимательно смотрю за этими выборами, за этими билбордами. Не знаю, зачем кандидаты идут на выборы от партий. Чем занимается у нас «Единая Россия», я не знаю, тем более не знаю, чем занимается «КПРФ», чем «Справедливая Россия?» «ЕР» делает вид, что работает, но работы-то не видно. Ну волонтеры – туда-сюда. Но если вы такие инициативные, возьмитесь за медицину.
Мельника спихнули... А Александр Иванович грамотнейший человек. Я ведь и с ним работал, и с Косициным, и с травматологами, и Мещеряковых и Суанко Лену, Андрея Добрина хорошо знал. Мы больнице всегда помогали по мере возможностей. В старом стационаре отремонтировали две палаты, поставили телевизоры, холодильники, телефоны стационарные установили, когда и по городу-то их не было.
– Тоже на собранные своими силами средства?
– Да. Сегодня Ольга Коптяева, депутат, говорит – ни одного кандидата от СУБРа не должно быть в Думе. Я считаю, это неправильно. Поэтому хочу обратиться к жителям города и поселков – посмотрите внимательно, кто ваш кандидат, и подумайте, зачем он идет в Думу?
Понимаю, шел Чистяков – свои интересы. Данилов - «Морпех», я не против. Широких – стадион, тоже понимаю. Остальные?
И еще, категорически не согласен с тем, что председатель Думы работает на освобожденной основе. Понятно, Жуланов это сделал под себя, когда с СУБРа его попросили, а деньги были нужны. Но в городе с населением меньше ста тысяч человек должность председателя не должна оплачиваться. Есть аппарат Думы, он готовит заседание. Но если ты идешь на общественную работу, будь готов, что личное время придется потратить на изучение вопросов.
Никому не навязываю своего мнения. Просто прошу, чтобы североуральцы ответственно отнеслись к предстоящим выборам – нам с этой Думой жить.
Уважаемые читатели, если вам есть что сказать и вы готовы стать героем рубрики "Я здесь живу и мне не все равно", звоните: 3-01-05, приходите в редакцию: ул. Белинского, 27.
