Дневники североуральского шахтера. Четвертьвековая история - о труде, «неровных» зарплатах, личном подворье и третьем секретаре

Шахтер Яков Веденин – человек уникальный. Всю свою сознательную жизнь он вел дневники, в которых записывал, как прошел день, смена в шахте, работа на домашнем хозяйстве. Наряду с личным в дневниках Якова Васильевича жизнь целого города – имена, события, настроения и даже погода. Новый год-2000. Старый, вновь отстроенный Яковом Васильевичем дом, в поселке Крутой Лог. Фото: семейный архив. 14 толстых общих тетрадей, исписанных аккуратным мелким почерком, хранятся в доме Ведениных. Наследникам Якова Васильевича – его шестерым детям, внукам, правнукам – остались живые зарисовки из жизни отца с 1964-го года. Последняя запись датирована 5 февраля 2009-го. К сожалению, все, что было написано им ранее, безвозвратно утеряно... Яков Веденин и Тамара Шуплецова женились в 1960-м, ему было 27, ей 21, у обоих за плечами неудачный брак, у обоих по одной дочери. Хотя первое знакомство случилось гораздо раньше, в 1949-м, когда 16-летний Яков Веденин трудился на золотодобывающей драге в Даньше. Тогда еще, молоденьким, Яков заприметил шуструю симпатичную девчонку (семья Тамары, как и семья Ведениных, жила в поселке Крутой Лог). А спустя 10 лет пришел сватать свою красавицу пешком – из Крутого в Волчанск. В 1960-м родился первый сын Ведениных Григорий, в 1963-м – дочь Татьяна, в 68-м – Ольга, в 73-м – Александр, в 79-м – любимица всей семьи младшенькая Анюта. Сыновья, как отец, пошли работать в шахту. Под землей трудятся и зятья Якова Васильевича Анатолий Суворов и Сергей Турлевских, оба – проходчики шахтоуправления «Кальинское». Трудовая книжка Якова Веденина испещрена записями о переводах на новое место работы, наградах, премиях. Первая отметка сделана 29 марта 1950-го «Зачислен на работу в ЦЭС на должность электрослесаря по 5-му разряду». В мае 52-го уволен с уходом в Советскую армию. Служил Яков Васильевич в Германии, почти четыре года. Далее по трудовой – горный плотник, горный дорожник, бетонщик, оператор пульта управления, подземный забойщик, землекоп шахтостроительного управления, проходчик, подземный стволовой сигналист, доставщик крепежных материалов. 20 сентября 1957 года «За самоотверженную работу по извлечению из-под завала забойщика объявлена благодарность с выдачей денежной премии 150 рублей». Были и другие премии, официально зафиксированные в трудовой книжке Веденина – «за хорошую работу» и «за достигнутые успехи в соцсоревновании»... ДНЕВНИКИ О народном суде 1964-й год, декабрь. После работы приехали в город примерно в 16 часов вечера. Идя возле 8-й столовой, обратил внимание на большую группу людей. В толпе увидел знакомого, Ивана Григорьевича. Поинтересовался, в чем дело. Он сказал, что кого-то судят. Здание было двухэтажным – внизу столовая, наверху суд. Столовая открывалась в 17 часов. Я был вынужден ждать и решил послушать суд. В зале народного суда услышал чтение приговора. Судили убийцу и грабителя. Приговор гласил смертную казнь. Народу было много, и все одобрили приговор. Когда объявили суд закрытым, толпа на выходе останавливалась возле подсудимого и смотрела на него, как на зверя, словно не видела человека. А ведь это уже был живой труп... Что дороже – такси или картошка? 1964-й год, декабрь. На остановке сел на рейсовый автобус сообщением «Североуральск – Покровск-Уральский». Доехал до управления леспромхоза, в отделе кадров сдав заявление на расчет, я получил обходную. Обратно в город добирался на такси. Это удовольствие стоило мне 25 копеек – на 10 копеек больше, чем на автобусе. Почти всей семьей ходили в город. Посетили «Центральный универмаг». Купили Грише зимнее пальто и летнее, Валентине (старшая дочь Тамары Павловны – прим. ред.) взяли лыжный костюмчик и форму ученическую. Танюшке – летнее платье. Всего на сумму 65 рублей 22 копейки. Утром с женой возили картошку на лотке, сделали два рейса в город, на улицу Ватутина. Всего увезли 40 ведер, продали по 1 рублю 20 копеек за одно ведро. Будни – чистим, бурим, скреперуем 26 июля, 1982 год. Яков и Тамара на сенокосе. Фото: семейный архив. 1972-й год, январь. Занимался бурением забоя, ствола 15-15 бис. Работа очень тяжелая. Всю смену в руках перфоратор (двухпудовая болванка, вибрирующая и издающая сильный шум). А сверху льет вода наподобие летнего дождя. Но в отличие от летнего дождь этот напоминает холодный душ. В конце смены вылазишь – сухой нитки нет. Работал с 7-ми утра, чистил канавку. Работа грязная, но нужная. Сегодня начальник шахты объявил нам, что начинаются занятия по технике безопасности. Программа рассчитана на 24 часа. Примерно в конце февраля будут экзамены. Принимает госинспекция, и кто не сдаст, того выведут из шахты на стройку. Мне, конечно, невыгодно попасть на поверхность на 100 рублей. С такой семьей не то что об автомобиле думать. Лишь бы хлеб был вдоволь. А это мероприятие задумано для того, чтобы выгнать лишних людей . А лишних на шахте очень много. Я, конечно, подумываю, как бы мне не оказаться за бортом. Образование у меня начальное – 4 класса, и меня вполне могут запутать на экзамене. Но ничего, как говорится, поживем – увидим... С 7-ми часов вечера очищали опалубку от бетона, смена прошла хорошо. В раздевалке надо мной посмеялся один товарищ Рафаил Мазитов. Говорит, у тебя голова похожа на Хрущева. Я, конечно, лысый и вдобавок на самой макушке имею большую шишку. Все собираюсь ее вырезать, да никак не осмелюсь. С головой шутки плохи. Если неудачно прооперируют, то наверняка сыграешь в ящик. 26 января. Сегодня у нас на шахте убило одного товарища из бригады Сафина с 230-го горизонта. Упала с кровли каменная плита прямо ему на голову. Из шахты выдали, еще, говорят, дышал. Опасный труд шахтера... Все вроде бы хорошо, и вот – раз, и конец. В общем, длинные рубли очень часто делают короткую жизнь. Яков Веденин поднял на ноги шестерых детей. Помогал воспитывать внуков (их в роду Ведениных 12) и правнуков (пока 9). Фото: семейный архив. 29 января. У меня с бригадиром вышел спор из-за разрядов и нарядов. Он выставил меня непонимающим, а на самом деле сам болван болваном или просто придуривается. И вообще, он поддерживает отдел нормирования, это выгодно ему и тому, у кого 6-й разряд. А мы с 4-5-м разрядами на них пашем – работу делаем одну и ту же, а деньги получаем разные. Я начал ему доказывать, а он и его «подпевалы» доказывают мне обратное. И вообще, в бригаде собрались большинство таких, которые боятся сказать бригадиру правду в глаза. Видно, и мне лучше молчать, советскую власть пока не перепрыгнешь, а справедливости в ней найти, мне кажется, трудно. Очень много бюрократов и всевозможных экономистов, которые стараются выжать из рабочих как можно больше, а заплатить как можно меньше. А сами экономисты за свой карман очень беспокоятся. Как-то сверялся в бухгалтерии о заработке – у меня за месяц было заработано 280 рублей, а у начальника шахты В. Тимофеева – 430. 4 февраля. Убирали набойку (горную массу). Смена прошла в большой опасности. Я стоял на сигнале, а Леонид Николаевич Дудин грузил бадью. Отправив очередную, он начал готовить место для постановки бадьи. Только поднял грейфер полный с породой, и распасовался трос с лебедки. Я чудом успел отскочить в сторону. И бывает же такое – за одну смену чуть дважды ни прибило. Как мне третий секретарь помог... 1979-й, май. Работал с 4-х дня до 12 ночи на сигнале - 410-го горизонта. Поехал на работу на мотоцикле, взял с собой ружье и охотничий нож, чтобы сразу после работы съездить на косачиный ток. Но нас отпустили с работы на два часа раньше. И я решил заехать домой поужинать. И вот меня останавливает инспектор ГАИ Данилов. Их было трое, они обыскали меня, забрали права, ружье и нож. На следующий день с утра пошел в милицию выяснять свое положение. Там на меня составили протокол-нарушение «охота весной запрещена» и приписали «изготовление и хранение холодного оружия». А это уже статья – от трех до пяти лет лишения свободы. Милиция передала дело на административную комиссию в горисполком. 10 мая ходили с женой в горсовет, советоваться по поводу моего приключения с милицией. Неохота сидеть ни за что. Хотели зайти на прием к первому секретарю В. Казанцеву. Но попали к третьему секретарю С. Полуниной. Она нас приняла, выслушала и обещала помочь. Записала наше семейное положение – семья немаленькая, ее надо кормить и одевать. 14 мая к 16.00 пошли с женой в горсовет на комиссию узнать свой приговор. Я отделался хорошо. Конфисковали ружье. Охотовед Трушников дал штрафу 50 рублей за незаконную охоту. О ноже и речи не было, видимо, секретарь нам помог. На крики о помощи не вышел никто 1980-й год, 26 октября. Кололи свиноматку у мамы на Крутом. Очень крупную, пудов на 14... Потом, как водится, свежины поели и выпили хорошо. Распрощавшись со всеми, я отправился домой. Дойдя до улицы Пирогова, задумал навестить даньшинского жителя Алексея Марюхина. Не дошел до него всего дома 3-4, оступился и почувствовал резкую боль. Сел на землю. Минут 20, а может, и больше, ползал, корчась от нестерпимой боли в животе. Так и подумал, что лопнула грыжа в правом боку. Кое-как дополз до ближайшего дома, стучал минут 10, никто не вышел. Дополз до следующего, но и тут никто не отозвался. Из третьего дома, где залаяла собака, я услышал женский голос: «Кто там?» Кричу: «Со мной приступ, помогите попасть в больницу. Или хотя бы скорую вызовите»... Время было позднее, четвертый час утра. Наверняка, слышали меня многие, но никто не вышел из дома, боялись, что я бандит. Видимо, мужчины в этом районе перевелись. Я прилег одним боком на резиновый коврик и начал забываться у этих ворот. В последний момент очнулся, начал уже замерзать. Кое-как поднялся на четвереньки, пополз. От Пирогова до Чернышевского – с километр. Но надо было как-то двигаться, а иначе смерть... До дому дополз часам к пяти. Едва перевалив через порог, упал на пол почти без сознания. Жена побежала звонить в скорую. Дети были возле меня. До семи утра лежал на полу, так было легче. В 7 часов подъехала скорая. В половине восьмого я был на операционном столе. Начал оперировать хирург Р. Генкель. Потом я услышал: «Нужно срочно вскрывать брюшную полость», подошел еще один хирург Фрезин. И они уже вдвоем быстро начали обкалывание. Когда стали ворочать мои кишки, казалось, что рвут меня кусачками. Я заорал от страшной боли. Генкель всячески старался меня забалтывать, спросил даже про мои года и кем служил в армии. Когда боль чуть утихла, врач сказал, что дело не в грыже. У меня разрыв кишечника. Я спросил: «Жить буду?» Врач ответил: «Жить-то будешь»... Но я уловил в его голосе нотки сомнения. Зашили грыжу и сшили кишечник – 34 шва. После была реанимация, откуда чаще уходят в морг, чем в выздоравливающие. Трое суток я ничего не ел и не пил. То вдруг видел себя мальчишкой, бегающим по речке на Даньше. И вроде гляжу на себя взрослого и улыбаюсь, дескать, держись, Веденин, помирать рано. То видел своих детей младших – Анютку, Сашу и Оленьку. Анютка в цветастом платьице кружится в замысловатом танце. Открываю глаза, все исчезает. Закрываю – снова видения. А жизнь продолжается... 1989-й год, 16 мая. Начинаем заниматься «посадочными полевыми» работами. Скопали в теплице, я кое-где поправил стекла. Сделал стеллаж под перец. После обеда на машине «Жигули» съездили на Покровск, я там купил точило за 45 рублей. С Покровска проехали на Баяновку к теще, немного погостили и обратно домой. До обеда калило солнце, 24 градуса. Потом набежали тучи, разразилась сильная гроза. Я как раз подъехал к заправке, но нас из-за грозы полчаса не заправляли. Сегодня первая гроза, с грозы, говорят, начинается лето. Сколотил три ящика для рассады. Чистил у свиней. Вечером с Сашей поехали на косачиный ток, на наш старый, 27 км по Кривинской дороге. В 10 вечера прибыли на ток, поправили старую закрадку и засели поджидать косачей. Я начал чувышкать, подманивать их. Скоро прилетел один, за ним еще один, третий чувышкал в стороне. Саша выстрелил. Его косач остался на месте, другие исчезли в вечерней тайге. Мы решили не оставаться на вечернем току – добычи нам достаточно, пусть сохраняется ток на следующие годы!!! 18 мая. Возил навоз на огород на мотоцикле «Урал». Увез пять коробов. Копали. А вечером топили баню, напарились от души... Яков Веденин умер в сентябре 2013 года, отметив 80-летний юбилей. Дети отзываются о нем как о добром заботливом отце. И очень работящем человеке. До последнего дня Яков Васильевич переживал об одном – как бы пожить подольше, чтобы детям и внукам помочь. – А сами мы и не жили, – честно признается супруга Тамара Павловна, – пахали, на сон времени не оставалось. ВСЕМ БЕЗВРЕМЕННО УШЕДШИМ ПОСВЯЩАЕТСЯ 20 апреля, 1976-й год. Под руку попала местная газета «Правда Севера», и в ней я прочитал некролог, который меня сильно удивил. Сообщалось, что умер Иван Миненко. Я его хорошо знаю, работал на 15-й шахте скреперистом. Мы с ним с 1964-го года на пару работали в забое на добыче боксита. Он мой ровесник, тоже с 33-го года. И вот надо же – смерть! Я просто не поверил, подумал, однофамилец. Решил, что в ночь зайду на субровскую раскомандировку и узнаю подробности. 21 апреля. Узнавал про Ивана Миненко. Точно, это он. Умер прямо на работе, за скреперной лебедкой. Добыча «крылатой руды» – адски тяжелый и опасный труд. И не всегда за него хорошо платят, бывает, и 120 рублей в месяц не получишь. Зато быть задавленным горными породами можно в каждый день и в любой час. За мою практику многие ребята переправились на тот свет именно из забоя. А многие умирают через два-три года после выхода на пенсию. Все потому, что люди работают под землей по 25 лет, чтобы содержать семью в более-менее приличном состоянии. А была бы возможность зарабатывать на поверхности, из шахты уходили бы.