Североуралец больше 30 лет ищет правду - доказывает, что получил инвалидность на работе

В мае 1980 года водитель СУГРЭ, возивший работников на буровые участки на машине УАЗ-452, угодил в больницу прямо во время рабочей смены. «День был жаркий, – вспоминает 63-летний североуралец, – я вылез из кабины на вокзале (приехал туда к поезду). Ноги не держат. До наших мужиков дошел кое-как, держась за забор, и отключился… О событиях 36-летней давности Геннадий рассказывает, волнуясь. Ему уже тысячу раз приходилось детально их пересказывать, в том числе во время судебных заседаний, где он выступал истцом, пытаясь доказать, что причиной его тяжелой инвалидности стали те злополучные три недели, когда ему пришлось работать на неисправном автомобиле. Иллюстрация с сайта http://aap72.ru/ Как утверждает бывший шофер, двигатель «батона» выбрасывал масло, оно горело, и едкий запах попадал в салон. Все три недели он ездил в состоянии, близком к обморочному. Иногда случались провалы памяти. В один из дней, когда Камаев (фамилия изменена по просьбе героя истории – прим. ред.) проходил перед сменой медобследование, то медик намеряла давление – 80 на 50 (при том, что у мужчины оно стабильно было 120/80). Камаеву вкололи три кубика кордиамина, четыре – кофеина… И он сел за баранку УАЗа. К обеду Геннадию нужно было быть на вокзале, встречать с поезда супругу одного из начальников. По сути, это была его последняя рабочая поездка в качестве водителя СУГРЭ. С вокзала Камаева увезли на «Скорой». К какому врачу попал, честно признается, не помнит, потому что все происходящее было, как в тумане. Но все это действительно было. Есть тому подтверждения – выписка из журнала скорой помощи о том, что в 12.22 16 мая 1980 года Камаева забрали с вокзала. Повод: «плохо с шофером». Диагноз, поставленный медиками скорой помощи, «вегетососудистая дистония». Есть выписка из больницы, что Камаева отправили на больничный с диагнозом «вегетососудистая дистония». Есть также объяснительные трех свидетелей. Один из них «вызывал «Скорую» водителю из-за обморока во время поездки». Второй пишет: «Мы работали в мае в районе аэродрома. С водителем несколько раз было плохо, случался обморок, могу подтвердить». Еще один свидетель утверждает в своей объяснительной, что при работе двигателя в салон автомашины, водителем которой был Камаев, поступал газ. «Подтверждаю, – пишет Р., – так как мне приходилось ездить с Камаевым в салоне». О том, что в кабине машины ощущался запах газа, утверждали и четыре пассажира, каждый лишь по-своему характеризовал этот запах: «газ», «посторонний газ» и «отработанный газ двигателя». С тех пор, как говорит Геннадий, начались его мучения. Адские боли, сильные режущие боли в области глаз. – Появилась боязнь высоты, по первости даже метровой, – рассказывает мужчина, – хотя до травмы и по кедрам лазил, и спортсменом был. ...Администрация экспедиции отказалась признать акт отравления выхлопными газами. Камаев прибег к помощи адвоката, который составил исковое заявление «о возмещении ущерба здоровью, связанного с исполнением трудовых обязанностей при работе в СУГРЭ, а также о восстановлении акта несчастного случая». Как утверждает сегодня сам Камаев, иск изначально был составлен неправильно. И в результате этого все тяжбы заканчивались не в пользу истца. – Нужно было добиваться того, чтобы был составлен акт формы Н-1 о несчастном случае на производстве, – говорит Геннадий, – и не приплетать туда же возмещение материального ущерба.

После случая с водителем СУГРЭ неисправную машину, говорит Камаев, списали. Никакого расследования на предприятии не проводилось, как не было и должного медицинского обследования пострадавшего.

Из СУГРЭ водитель после больничного рассчитался «по горячке», боли были страшные, «пичкали, чем придется». Пытался сменить место жительства, в надежде, что поможет смена климата, уезжал в Нижневартовск. Но ничего не помогало. Вскоре Камаев снова вернулся работать в СУГРЭ, но уже не в должности водителя. Хотя трудился им в разных организациях с 1971 года. В 1985 году был при смерти. Друг предложил съездить в Волчанск. Главврач волчанской психиатрической больницы сам возил Камаева на обследование в Карпинск, после чего назначил лечение, и больной почувствовал себя значительно лучше. Но потом тот врач умер, лечить Камаева взялся другой специалист, и боли вернулись. В суде Камаеву пытались доказать, что никакого несчастного случая не было, а он просто психически нездоров. Но в областной психиатрической больнице ему выдали заключение, что психического заболевания у него нет. 14 июня 1986 года (о чем имеется документ в судебном деле) Камаев был освидетельствован во ВТЭК и признан инвалидом третьей группы по общему Важная деталь В 2008 году Камаев запросил в архиве копию дела. Получил на руки копии оригиналов свидетельских показаний, выписки из амбулаторной карты и из журнала Скорой помощи. Они не совпадали с теми, что были приложены к судебному делу. Кому и зачем понадобилось переписывать показания свидетелей, Камаев пытается разобраться. Пока безрезультатно. Но предположение у Камаева есть – «никому тогда не хотелось связываться с начальником экспедиции».