Несмотря на то, что руководство больницы, по сути, обвинило Ирину Синицкую в обмане, «снизив» количество обращений парня за медицинской помощью вдвое, прокуратура передала заявление пострадавшей стороны для дальнейшего разбирательства в полицию, а полиция не усмотрела в деянии врачей «состава преступления», женщина точку в этом деле поставить не готова.
– Я все-таки надеюсь на то расследование, которое проводит сейчас ФОМС (Федеральный фонд обязательного медицинского страхования), и на распечатку исходящих телефонных звонков, при помощи которой получится хотя бы доказать, что мы не лжем по поводу количества обращений в «Скорую», – говорит она.
Молчание медиков хоть как-то объяснимо. Но пациенты-то почему не поддерживают? Фото: интернет-источник.
Но, кажется, пришло время поговорить не только о конкретной ситуации, а о проблеме в целом. Ведь Павел – просто один из нас, и на месте его мамы мог оказаться любой. Страшно, что в реальности очень сложно доказать вину врача, фельдшера или медсестры, равно как и представителя любой другой профессии, когда это невыгодно системе. Претензии к конкретному сотруднику больницы почему-то расцениваются как посягательство на святость, как минимум, всей городской медицины. И сразу падает забрало на лица всех «оскорбленных» и начинается противостояние. Само собой, главврач делом чести считает защитить коллег от нападающих...
Именно это, в общем-то, уже не удивляет. Ни для кого (или почти ни для кого) не секрет, что любая жалоба, написанная хоть на имя президента, «спускается» вниз, добираясь до места отправления с указанием «разобраться». И тем, кто стоит на самом верху, 100% выгодно, чтобы разобрались по-тихому... А иначе выяснится, что данный руководитель – тот, что не сумел урегулировать конфликт «мирным путем», – просто занимает не свое место.
Худо-бедно все объяснимо, каждый за свой стул держится.
И если с медиками понятно, с пациентами – сложнее. По логике, они должны бы испытывать сочувствие к товарищам «по несчастью» – к тем, кто тоже обращался в больницы и, так сложилось, неудачно. Но – нет. Те, кому повезло, узнав о чужом несчастье, яростно бросаются на защиту. Причем не конкретного врача, который хамил (как в данном случае утверждает мать умершего), а ВСЕЙ медицины. И как раз на этой стадии попытки добиться правды сходят «на нет». Потому что ведь и полицейские, и прокуроры – тоже люди, и тоже живут в Североуральске, и тоже могут заболеть... Никто не застрахован.
Попала как-то в больницу одна моя хорошая знакомая, сама медик. Ее прооперировали. Попытка добиться от врача, что именно и почему «убрали», не увенчалась успехом.
– Я просто просила мне объяснить, чтобы понимать, как теперь жить, может, какие-то условия соблюдать, режим, диету, – рассказывает сама прооперированная женщина. – Но со мной даже разговаривать не стали.
...А фраза, оброненная по простоте душевной фельдшером скорой помощи на последнем вызове у Павла по поводу того, что их ругают, когда привозят в стационар «в отсутствие показаний»? А опоздание врача-уролога (о котором, кстати, многие отзываются очень хорошо) на прием в поликлинику, потому что он еще и в стационаре чуть не сутками работает? А сокращения младшего персонала, которые происходят в больнице сейчас и о которых никто не говорит? А прошлогоднее закрытие отделения неврологии и «плевок» в лицо опытнейшей медсестре, готовой еще трудиться на благо городской медицины? Не говорю уже про роддом, который – в целях оптимизации – практически пустует, а роженицы переполняют под крышу краснотурьинский центр. Поверьте, медиков и самих все это не устраивает. Но – тишина ведь, ти-ши-на...
Как вы думаете, если бы хоть кто-то из пациентов не промолчал, когда закрывали неврологию, и хоть кто-то из врачей той же поликлиники методично объяснял своим главным и министрам, что нельзя заваливать того, кто призван лечить, бумажной отчетностью (ну и про то, что рожать лучше дома, то есть в родном городе, потому что тут и стены, как говорится, помогают), может быть, что-то бы изменилось?
В обсуждениях на сайте nslovo.info редакцию «ВКД» обвиняют в клевете на врачей. Спрашивают, чего мы добиваемся. И как-то даже сложно ответить на этот, казалось бы, простой вопрос. По сути, добиваемся того, чтобы жизнь наша хоть немного улучшилась, ну или, как минимум, не ухудшалась. В конкретном случае с Пашей – чтобы было удовлетворено право матери, потерявшей сына, знать правду. Кто-то спросит, для чего все это, человека-то не вернешь? Не вернешь. Но, быть может, это позволит диалогу на уровне «врач-пациент» выйти в нормальное, человеческое русло, когда больные не боятся задавать вопросы, а медики – честно на них отвечают.
