Североуральск. Встреча с медведем длилась секунды...

Прогулка по Тропе здоровья – хорошая возможность поднять настроение и пообщаться с природой. Встречи с животными на этой тропе не редкость. Тропинка, идущая вдоль освещенной трассы, которую в народе зовут Тропой здоровья, становится все более популярной. «Всю жизнь на шахте бычил. Бежишь по тропе – кости ноют, а не будешь двигаться – с кровати вообще не встанешь», – поделился своей философией незнакомый мужчина в спортивной форме. Здесь же прогуливаются и люди, судя по одежде, далекие от спортивных свершений. У них своя радость – покормить пташек. Благо, кормушек на тропе – не по одной на каждой сотне метров. Но и без кормушек, стоит только протянуть руку и замереть, как порхнет на ладонь невесомый комочек перьев с острыми цепкими коготками. Поползень или синичка ждут от людей подсолнечных семечек. Пешеходы, откликаясь на птичье доверие, часто радуют их подношениями – и радуются сами. Вот такие простые и удобные скамейки из подручного материала сооружает на Тропе здоровья Владимир Захарченко. ФОТО: Михаил Секерин На тропе вспоминаются и слова охотника, который уверен: «Тайга без зверья – что человек без души». Встречи со зверем случаются не так часто как с птицами и не все они оставляют счастливые воспоминания. Километрах в трех от Птичьей столовой, рядом с заброшенным поселком Коноваловка и одноименной рекой, произошла такая история. Дело было весной, когда на деревьях только появились, но еще не расправились листья. Обратили на себя внимание несколько осинок, наклоненных к тропе. Вообще, зверь редко обходит осинку. Заяц кору обглодает, лось веточку надкусит. А тут – пригнутые к земле верхушки небольших деревец стояли без листочков. Это почерк косолапого. Весной он любит так делать – нагнет стволик, наберет в пасть молодых листочков и пережевывает порцию витаминов. То есть, я был предупрежден, что поблизости бродит зверь. Может, поэтому медведя я увидел первым. И обрадовался, смотрю как фильм – бредет мохнатый задумчиво, еле лапы переставляет. Потом до меня дошло, что наши дорожки могут пересечься в одной точке. И не захотелось мне вплотную знакомиться со зверем. Тихонечко, даже ласково я позвал: «Ми-ии- шка!» На что рассчитывал? Что лохматый увидит меня, улыбнется в ответ и тихонечко отойдет в сторонку?

Зверь поднял на меня взгляд. Говорят, что душа уходит в пятки, а я почувствовал, как все вокруг словно померкло, почти исчезло. И остался только вот этот взгляд. И буравит он меня так, что душа, которая летала вокруг меня в лучах солнца, вся потяжелела и сжалась вокруг солнечного сплетения.

Вообще-то я не понаслышке знал, что медведь не выносит громкого звука. Было раз на Шемуре — небольшой медведь-муравьед погнался за детьми, которые убежали вперед с горки. Тогда через горло вырвался сам собой такой звук, в котором, как мне думается, была заложена исчерпывающая информация о том, что случится с посмевшим поднять лапу на человеческого детеныша. Крик («Казалось, что слова людей забыл я...») чуть ли не в прыжке сбил медвежонка в сторону, и тот, круто изменив направление движения, исчез в буреломе. Это тогда. А сейчас, едва закончив ласковое «Ми-ии-шка!» я не мог больше выдавить из себя ни звука. Все силы уходили на то, чтобы держать этот взгляд, молчать и не двигаться. Медведь вдруг подпрыгнул, развернулся в воздухе на 180 градусов и ушел крупными прыжками. Наверное, секундомер отмерил бы на все несколько секунд, но в памяти они остались, словно выбитые в граните. Зверь в тайге – это не персонаж мультика, и отношения к себе требует соответствующего.