Новости других городов
Североуральск
7 °C
$91,78
€98,03
Валентине Степановой 76 лет, уже почти 54 года женщина живет в Североуральске. 30 лет бок о бок с ней прожила ее мама, участница войны, жительница блокадного Ленинграда Анна Прокофьевна Дементьева. Анне было 16 лет, когда началась война. В Ленинграде девушка пережила блокаду, работала на заводе и встретила долгожданную Победу, похоронив за эти страшные годы обоих родителей, потеряв двоих младших братьев.
Валентина Алексеевна в канун 80-летия снятия блокады Ленинграда захотела поделиться воспоминаниями о том времени. Ее мамы нет уже 14 лет, но Валентина помнит, как каждый год 9 мая они вместе с родителями садились за стол и разговаривали. Отец вспоминал, как воевал и выходил один из окружения. А мама - о том, как пережила ужасы блокады.
- О папе можно много говорить, но это другая тема, а сегодня мне хочется рассказать о маме, - говорит Валентина.
“Мама часто вспоминала про Васильевский остров. Жили мама с родителями в хорошем деревянном бревенчатом доме, очень теплом. Он был через дорогу от парка Победы. Мама сама маленькая была, а два брата еще младше ее. Она с подружкой в парк этот ходила. Парк был так близко, что когда окна в доме открыты, слышно громкоговорители - радио эти, из них всегда лилась музыка.
А еще в парке была площадка, где люди танцевали. И мама с подружкой бегали туда, чтобы наблюдать за танцующими. И вот в хороший теплый день они с подружкой в очередной раз там, и вдруг объявляют, что начинается война”, - вспоминает рассказы матери Валентина Степанова.
Все люди, по словам Валентины Алексеевны, сбежались к этому столбу. А Аня с подружкой стремглав полетели домой. Люди, услышав черную весть, конечно же, кинулись в магазины все раскупать, разбирать. С прилавков в считанные дни смели все, что помогло бы пережить благополучно некоторое время. А семья Анны не купила прозапас ничего. .
Время шло, магазины закрылись. Продукты в доме закончились. И тогда в ход пошли кожаные ремни и олифа. Семья Анны Дементьевой до войны жила хорошо, так как отец семейства был хорошим столяром, а люди тогда всю мебель делали на заказ. Он хорошо зарабатывал на этом, и плюс еще - у богатых людей была мода на паркетные полы. И отец ходил к этим богатым людям натирать паркет.
- Мода тогда была на шлемы кожаные, ремни кожаные, плащи кожаные, галифе носили кожаные в то время, - говорит Валентина Алексеевна, - у бабушки с дедушкой все это было. Голод, кушать нечего. А олифа, которой дедушка покрывал мебель, была на натуральных маслах. Они стали жарить на этой олифе и варить ремни. Мама говорила: “Тянешь их, они тянутся, не кусаются, много часов варили, чтоб расползлись эти ремни”. Но в итоге не осталось и этого.
Как-то родители Анны услышали, что один поезд вырвался из Ленинграда. И младшие братья ушли на вокзал в надежде, что будет еще поезд, и они смогут уехать из блокадного города. Зима была морозная... Позже до Анны и ее родителей дошли слухи, что знакомые видели мальчиков на вокзале уже замерзших, умерших. В то время по городу ездила машина бортовая, собирала на улице трупы людей, которые падали и умирали от голода. Кто-то сам похоронить своих родных не мог, вытаскивали умершего на площадку в подъезд. Когда Анна сменяла на рынке на съестное все, что можно было сменять, мать с отцом уже не вставали с кровати. И однажды мать сказала: “Так хочу мяса сильно”. Аня нашла что-то, что еще можно было выменять на еду.
- Мама пошла на рынок, ей дали какой-то клубок и просто заверили, что это мясо натуральное. Она не разобралась. А когда принесла домой, бабушка поняла, что это кошка. Люди ели и кошек тогда, но бабушка не смогла. Стекла в окнах были выбиты бомбежкой. Бабушка взяла и выкинула в окно эту кошку. На следующий день и она, и дедушка умерли, - говорит Валентина.
Мама Валентины Алексеевны всю жизнь была рада тому, что сумела сама похоронить родителей. Она попросила, чтобы ей помогла в этом подруга, отдав за помощь все свои продуктовые карточки, которые давали на месяц.
- Во дворе на несколько домов раньше строили бани, и при бане были большие сани. Вот они сначала одного завернули в простынь и увезли на этих санях на кладбище, оно называлось Пискаревским. Потом второго привезли точно так же. А там была большая яма вырыта, в которой всех хоронили, кого привозили на бортовой машине. Работали там матросы. Они спросили: “Девочки, вы кого привезли?” Мама сказала фамилию, имя, отчество отца, потом мамы. Все это они записали. И вот сейчас на этом мемориале их фамилии есть, бабушка - Дементьева Евдокия, и дедушка - Дементьев Прокофий.
Похоронив родителей, Анна осталась одна. Деревянные дома тогда разбирали на дрова, чтобы топить госпитали. Людей переселяли в те квартиры, где уже все умерли. Анну переселили в трехкомнатную квартиру в пятиэтажном доме, в соседней маленькой комнате какую-то бабушку поселили, дальше, в большой зале, поселили офицера с женой. Он занимался эвакуацией людей через Ладогу.
- Сказал супруге, что его вроде как куда-то потом переводят, два рейса еще он сделает, а третьим заберет жену. И не получилось, на втором рейсе лопнул лед, провалилась машина, и он погиб, - вспоминает Валентина.
Однажды Анна чуть не угорела в своей комнатушке - где-то раздобыла немного дровишек, растопила голландку, и чтобы сэкономить тепло, рано закрыла вьюшку. Хорошо, бабушка-соседка заметила, что она долго не встает с постели. Позвала медработницу, которая тоже жила в их подъезде, и Аню откачали. Супруга погибшего офицера подсказала молодой девушке, чтобы шла на завод, там паечки побольше, глядишь, выживет.
Поставили Аню за станок, показали как работать. Выпускали на заводе детали для катеров, которые ездили по Ладоге. По выходным, в субботу-воскресенье, никто не давал отдыхать, женщин-работниц вывозили за город копать окопы и строить доки.
- Доки строили постоянно. Немцы-то стреляют, за городом дома все в дырках были, они поверх головы стреляли. И вот с такой опаской строили они эти доки, в них запросто могли попасть. А самолеты над ними летали, и немцы кидали им листовки. Точно я не помню это стихотворение, мама его рассказывала. Но там было написано: “Дорогие бабочки, не копайте ямочки”, а дальше - что эти ямочки они копают сами для себя, немцы займут город, и в эти же окопы их закопают. Потом мама второй раз чуть не умерла - опухла от голода и ослепла, тоже в госпиталь положили, тоже выходили ее. И так она и работала на заводе, пока не закончилась блокада. Потом, когда наши прорвались в Ленинград, папа мой там как раз воевал. А на заводе уже некому было работать, все поумирали. Было ведь как - стоишь за станком, одной рукой держишься за станок, а другой вставляешь эту деталь. Упал в стружку, все, ты уже не жилец. И вот папину часть сразу отправили на этот завод, потому что детали нужны были, - заканчивает свой рассказ Валентина Степанова. И обещает в следующий раз поговорить об отце, Алексее Берднике.
Имя Анны Прокофьевны Бердник есть в Книге “Страницы памяти”, выпущенной к 65-летию Победы в Великой Отечественной войне.
Валентина Алексеевна в канун 80-летия снятия блокады Ленинграда захотела поделиться воспоминаниями о том времени. Ее мамы нет уже 14 лет, но Валентина помнит, как каждый год 9 мая они вместе с родителями садились за стол и разговаривали. Отец вспоминал, как воевал и выходил один из окружения. А мама - о том, как пережила ужасы блокады.
- О папе можно много говорить, но это другая тема, а сегодня мне хочется рассказать о маме, - говорит Валентина.
“Мама часто вспоминала про Васильевский остров. Жили мама с родителями в хорошем деревянном бревенчатом доме, очень теплом. Он был через дорогу от парка Победы. Мама сама маленькая была, а два брата еще младше ее. Она с подружкой в парк этот ходила. Парк был так близко, что когда окна в доме открыты, слышно громкоговорители - радио эти, из них всегда лилась музыка.
А еще в парке была площадка, где люди танцевали. И мама с подружкой бегали туда, чтобы наблюдать за танцующими. И вот в хороший теплый день они с подружкой в очередной раз там, и вдруг объявляют, что начинается война”, - вспоминает рассказы матери Валентина Степанова.
Все люди, по словам Валентины Алексеевны, сбежались к этому столбу. А Аня с подружкой стремглав полетели домой. Люди, услышав черную весть, конечно же, кинулись в магазины все раскупать, разбирать. С прилавков в считанные дни смели все, что помогло бы пережить благополучно некоторое время. А семья Анны не купила прозапас ничего. .
Время шло, магазины закрылись. Продукты в доме закончились. И тогда в ход пошли кожаные ремни и олифа. Семья Анны Дементьевой до войны жила хорошо, так как отец семейства был хорошим столяром, а люди тогда всю мебель делали на заказ. Он хорошо зарабатывал на этом, и плюс еще - у богатых людей была мода на паркетные полы. И отец ходил к этим богатым людям натирать паркет.
- Мода тогда была на шлемы кожаные, ремни кожаные, плащи кожаные, галифе носили кожаные в то время, - говорит Валентина Алексеевна, - у бабушки с дедушкой все это было. Голод, кушать нечего. А олифа, которой дедушка покрывал мебель, была на натуральных маслах. Они стали жарить на этой олифе и варить ремни. Мама говорила: “Тянешь их, они тянутся, не кусаются, много часов варили, чтоб расползлись эти ремни”. Но в итоге не осталось и этого.
Как-то родители Анны услышали, что один поезд вырвался из Ленинграда. И младшие братья ушли на вокзал в надежде, что будет еще поезд, и они смогут уехать из блокадного города. Зима была морозная... Позже до Анны и ее родителей дошли слухи, что знакомые видели мальчиков на вокзале уже замерзших, умерших. В то время по городу ездила машина бортовая, собирала на улице трупы людей, которые падали и умирали от голода. Кто-то сам похоронить своих родных не мог, вытаскивали умершего на площадку в подъезд. Когда Анна сменяла на рынке на съестное все, что можно было сменять, мать с отцом уже не вставали с кровати. И однажды мать сказала: “Так хочу мяса сильно”. Аня нашла что-то, что еще можно было выменять на еду.
- Мама пошла на рынок, ей дали какой-то клубок и просто заверили, что это мясо натуральное. Она не разобралась. А когда принесла домой, бабушка поняла, что это кошка. Люди ели и кошек тогда, но бабушка не смогла. Стекла в окнах были выбиты бомбежкой. Бабушка взяла и выкинула в окно эту кошку. На следующий день и она, и дедушка умерли, - говорит Валентина.
Мама Валентины Алексеевны всю жизнь была рада тому, что сумела сама похоронить родителей. Она попросила, чтобы ей помогла в этом подруга, отдав за помощь все свои продуктовые карточки, которые давали на месяц.
- Во дворе на несколько домов раньше строили бани, и при бане были большие сани. Вот они сначала одного завернули в простынь и увезли на этих санях на кладбище, оно называлось Пискаревским. Потом второго привезли точно так же. А там была большая яма вырыта, в которой всех хоронили, кого привозили на бортовой машине. Работали там матросы. Они спросили: “Девочки, вы кого привезли?” Мама сказала фамилию, имя, отчество отца, потом мамы. Все это они записали. И вот сейчас на этом мемориале их фамилии есть, бабушка - Дементьева Евдокия, и дедушка - Дементьев Прокофий.
Похоронив родителей, Анна осталась одна. Деревянные дома тогда разбирали на дрова, чтобы топить госпитали. Людей переселяли в те квартиры, где уже все умерли. Анну переселили в трехкомнатную квартиру в пятиэтажном доме, в соседней маленькой комнате какую-то бабушку поселили, дальше, в большой зале, поселили офицера с женой. Он занимался эвакуацией людей через Ладогу.
- Сказал супруге, что его вроде как куда-то потом переводят, два рейса еще он сделает, а третьим заберет жену. И не получилось, на втором рейсе лопнул лед, провалилась машина, и он погиб, - вспоминает Валентина.
Однажды Анна чуть не угорела в своей комнатушке - где-то раздобыла немного дровишек, растопила голландку, и чтобы сэкономить тепло, рано закрыла вьюшку. Хорошо, бабушка-соседка заметила, что она долго не встает с постели. Позвала медработницу, которая тоже жила в их подъезде, и Аню откачали. Супруга погибшего офицера подсказала молодой девушке, чтобы шла на завод, там паечки побольше, глядишь, выживет.
Поставили Аню за станок, показали как работать. Выпускали на заводе детали для катеров, которые ездили по Ладоге. По выходным, в субботу-воскресенье, никто не давал отдыхать, женщин-работниц вывозили за город копать окопы и строить доки.
- Доки строили постоянно. Немцы-то стреляют, за городом дома все в дырках были, они поверх головы стреляли. И вот с такой опаской строили они эти доки, в них запросто могли попасть. А самолеты над ними летали, и немцы кидали им листовки. Точно я не помню это стихотворение, мама его рассказывала. Но там было написано: “Дорогие бабочки, не копайте ямочки”, а дальше - что эти ямочки они копают сами для себя, немцы займут город, и в эти же окопы их закопают. Потом мама второй раз чуть не умерла - опухла от голода и ослепла, тоже в госпиталь положили, тоже выходили ее. И так она и работала на заводе, пока не закончилась блокада. Потом, когда наши прорвались в Ленинград, папа мой там как раз воевал. А на заводе уже некому было работать, все поумирали. Было ведь как - стоишь за станком, одной рукой держишься за станок, а другой вставляешь эту деталь. Упал в стружку, все, ты уже не жилец. И вот папину часть сразу отправили на этот завод, потому что детали нужны были, - заканчивает свой рассказ Валентина Степанова. И обещает в следующий раз поговорить об отце, Алексее Берднике.
Имя Анны Прокофьевны Бердник есть в Книге “Страницы памяти”, выпущенной к 65-летию Победы в Великой Отечественной войне.
Комментарии
Популярные новости
