Вовка-богатырь

Нет, что ни говори, а все-таки хорошо, что мир устроен таким образом, что все мы такие разные. Представляете, какая была бы скукота, если бы все мы походили один на другого – образом мысли, заранее предсказуемым поведением, одинаковыми реакциями на какое-то действие. Страшно даже представить…
А так – все мы разные, по-своему индивидуальны и потому неповторимы. Один любит рыбалку, второй лазает по горам, третий увлекается фотографией, четвертого из гаража не выгонишь, пятый на даче хоромы строит… Но и среди нашего брата встречаются такие уникумы, которых еще поискать. Да и не найдешь сразу…
Работал у нас на шахте в 80-х годах один такой кадр. Без слез не взглянешь – худющий, скула скулу ест, вечно небритый, щетиной обметанный, брюки были настолько мятые, что я даже не знаю, как он в штанину попадал.
Звали этого паренька, не паренька – 30 лет все-таки, уже мужик, но ему даже водку не давали без паспорта, Вовой. Он только отсидел, вернулся с зоны, ну а там известно какое питание, если даже здесь тогда были пустые полки магазинов и все по талонам. И вот этот Вова решил устроиться на шахту, сразу в забой, чтобы, значит, денег побольше получать. Желание вполне понятное, да вот беда – силенок-то у него нет. Он, бедняга, перфоратор-то поднять не мог, я уж не говорю про телескоп. Но почему-то все звали его Вовка-богатырь, а то и просто – богатырь, никак в насмешку. Но парень он был беззлобный, веселый, умел травить байки, в карман за словом не лез, чем смешил всю бригаду и весь участок.
Уже через месяц его знала вся шахта, он перезнакомился со всеми поварами в столовой, и, бывало, они его кормили бесплатно. Русская душа жалостливая… Был он не женат (а когда жениться, если он все по тюрьмам да по ссылкам), жил в общежитии, что удивительно, не пил и пользовался там уважением среди персонала.
И вот как-то раз бурили мы у них в блоке скважины на разгрузку (горные удары одолели) на НКР-100М. Насмотрелся я на этого Вовика – до сих пор помню. Перфоратор привезут из ремонта, надо его в забой, так он его волоком по восстающему тащит, телескоп ставил «на попа», потом бросал, затем снова ставил. Мешок цемента, чтобы ж/б ставить, делил пополам. Весь мокрый, суетится, вроде работает, а результата нет. Но чай любил в тепляке пить вприкуску с конфетами… Смотрели мы с напарником на его мучения, потом мой напарник Вадим говорит: «Вова, что ты сразу в забой полез? Поработал бы для начала слесарем, дорожником на ВШТ, каталем или еще кем…». На что ему Вова-богатырь с достоинством ответил: «Нет, пока силенка есть, в забое поработаю…». Умора…
Я спросил у напарника: «А почему его все называют Вова-богатырь? Смеются что ли?» – «А ты не знаешь?» – «Нет», – честно ответил я. «Ладно, сегодня же узнаешь». Вот после смены выехали на-гора, пошли мыться. А мы с Вадимом в одном отделении мылись. Едва сполоснулись, Вадик мне говорит: «Пошли». – «Куда? Я еще не помылся». – «Потом домоешься, пошли». И вот мы голые по всему комбинату пошли в отделение, где мылся Вова-богатырь. В спецовке он выглядел как-то полнее… А тут – худенькие ножки, такие же ручки, цыплячья грудь, и на этой тощей груди выколото: «Не перевелись еще на Руси БОГАТЫРИ!». Картина маслом. Геннадий Патрахаев.